быть может, то, что все наши разговоры за завтраком, обедом и ужином начинались и заканчивались одним и тем же: новостями из детского дома? Ну, скажи, что мне должно было нравиться в такой жизни?
Она взволнованно прислонилась к стене:
– Но ты никогда не говорил…
Алешка резко обернулся:
– А зачем? Разве бы ты меня услышала?
Он помолчал, а потом горько вздохнул:
– Тебя же никогда не интересовала моя работа, мои друзья, мои родственники… И не потому, что ты плохая, нет! Просто некогда тебе было. В твою голову даже не приходила мысль, что есть другая жизнь! А она есть. Представь себе, есть! Слышишь?
Вера и слышала, и понимала…
И прекрасно видела, что Алешка уже принял решение, и этот одинокий чемодан, стоящий в их прихожей – точка в их отношениях.
Он уходит.
И все же, надеясь на чудо, она, проглотив слезы, еле слышно прошептала:
– И что?
Ее муж как-то безразлично пожал плечами, помолчал и медленно произнес, сразу превратив ее в ледышку своими словами:
– Я, Вера, ухожу. Сначала хотел уйти, не дождавшись тебя. Думал, что так будет лучше… Но потом понял, что это не выход. Как-то это не по-мужски… Решил, что нужно честно все сказать. Глаза в глаза. Вот так… Поэтому и говорю.
– Так сразу и уходишь?
Она растерянно опустила глаза в пол, стараясь не встречаться с ним взглядом.
Просто хотела еще раз услышать.
Он это понял и честно сказал:
– Да. Сразу и навсегда.
И словно глухая, непроницаемая черная штора мгновенно опустилась между ними, сразу разделив жизнь на до и после…
Он вздохнул, отлично понимая, что все сказанное им сейчас прозвучало слишком жестоко. Будто сожалея об этом, Алешка поспешно добавил:
– Хочу, чтобы ты понимала… У меня никого нет. Я тебе не изменял. Да и любовь-то еще не прошла. Но жить так я больше не могу. И не хочу. Я женился на тебе, а не на твоем детском доме. Прости.
Оглушенная, раздавленная и сразу потерявшаяся, она, уже не скрывая слез, сползла спиной по стене и опустилась прямо на пол в прихожей. Он же, постояв несколько секунд в полной тишине, молча взял чемодан, осторожно обошел ее и вышел из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Вот и все.
Лопнул чудесный, яркий воздушный шарик под названием «семья»… Трехлетняя семейная жизнь закончилась внезапно, оставив привкус горечи, разочарования и обиды.
Верочка тихо плакала, сидя на полу в прихожей.
Девушка не помнила и не понимала, сколько часов она так просидела. Только где-то под утро она, устав от рыданий и переживаний, нашла в себе силы дойти до дивана. Но, так и не уснув, она все глядела и глядела в потолок, словно пытаясь найти там объяснения всему произошедшему накануне вечером.
И покатилась другая жизнь.
Пустая. Холодная. Одинокая.
И она, измученная страданиями и горькими мыслями,
