задрав ногу в сапоге на нос плоскодонки, все с тем же отсутствующим выражением разглядывала угол рыбацкой халупы. По всему чувствовалось – злость начальницу так и распирает. Бабахнет товарищ Мезина как фугас.
– Кать, – осторожно сказал Женька, – ты не очень переживай. Просто волнуется старлей. У него первый выход. Он, наверное, все как-то не так себе представлял. Сейчас втянется.
– Представлялыцик, что б ему… Чудак, не на ту букву, – пробормотала начальница. – Пока он втянется, мы по его приказу геройски на пулемет побежим. Или цистит с простатитом подхватим.
Женька хмыкнул.
– Я без иронии, – прошептала начальница. – О СМЕРШе вечно нехорошие слухи ходят. Начинаю верить. Я к армии и так очень сложно отношусь. А тут ее в какой-то квадрат возводят. В чекистский.
– Толкунов не из органов. Он же армеец.
– Нет, он как раз из органа. Я даже знаю из какого… – Катрин заставила себя замолчать. – Слушай, по-моему, я твой воинский дух подрываю.
– Не преувеличивай. У меня дух исключительно толмаческий. И органы я уважаю.
– Я тоже, – после паузы признала начальница. – У чекистов настоящие мужчины водятся. Я даже дружу с одним правильным дядечкой.
Ходил Толкунов тихо, но услышали его вовремя. Катрин взметнулась на ноги, нахлобучивая пилотку, принялась рапортовать:
– Товарищ командир группы, за время вашего отсутствия происшествий не было! Согласно рекомендации представителя местного гарнизона произвели передислокацию. Местные очень настаивали. Говорят, демаскируем. Немцы тщательно отслеживают любые плавсредства.
Толкунов смотрел в ее зеленые глаза и, видимо, думал о чем-то сугубо стратегическом. Махнул рукой:
– Отдыхайте. С местными никаких разговоров и прочей болтовни. Выходим по графику. Наша лодка замыкающая. Не расслабляться.
Вышли уже в сумерках. Пошел мелкий холодный дождь. Набитые десантниками байды одна за другой отваливали от полуразрушенной пристани. Ровно, словно отсчитывая минуты, рвались снаряды где-то севернее поселка, но у воды было тихо. Лодки тяжело выстраивались против течения. Пять крупных рыбацких развалюх, низко осевших под тяжестью людей и оружия. Две лодки поменьше. Плоскодонка спецгруппы к причалу не подходила, осторожно выползла из камыша, пристроилась в хвосте. Со свежепросмоленной байды смотрел лейтенант, приветственно поднял руку. Катрин помахала ответно, за что удостоилась осуждающего взгляда командира:
– Серьезнее, – процедил Толкунов, – не в парке отдыха.
Северный ветер нес мелкий дождь. Двигались трудно – мешали и ветер, и встречное течение. Байды десанта, в основном старые, наскоро законопаченные, сидели в воде низко, бойцы ворочали неуклюжими веслами. Ветер относил все звуки, казалось, во влажной холодной тьме берега отступили далеко-далеко, а может, и вовсе
