ее несколько раз вычитывали кураторы из ФСБ. И все же решили Алексея пощупать. Был у них в институте один эфэсбэшник. Он однажды взял Летучего «на слабо»: «Можешь ли ты написать такую статью, в которой, пользуясь исключительно открытыми источниками, раскроешь гостайну?» Летучий попробовал, написал. Дал почитать куратору. А тот возьми да и скажи ему: «Смотри, старик, будь поосторожней. Твоя беда в том, что ты – шибко умный и иногда можешь додуматься до того, что даже и не написано в статье. Знаешь, как в “Голом короле” у Шварца: “Принцесса, вы так наивны, что иногда можете сказать совершенно страшные вещи!”» Этот разговор состоялся за полгода до ареста Алексея.
Глава четвертая. Империя судьи Филипповой
Председатель горсуда Елена Алексеевна Филиппова ждала гостей в своем недавно отремонтированном кабинете. Она волновалась, а когда волновалась, не могла просто так усидеть на месте. Вот и ходила туда-сюда по красно-зеленому ковру, который час назад привезли из химчистки. Иногда заглядывала в платяной шкаф, где висела ее очередная шуба из белой норки. Елена Алексеевна имела одну слабость: шубы из натурального меха. Роста она была небольшого, телосложения крепкого, волосы в последние время красила в ярко-рыжий цвет. Меха, как говорил ее муж, большой знаток женской красоты и генерал ФСБ в отставке, Елену Алексеевну «украшали и облагораживали». Дома у нее была настоящая коллекция: за последние годы удалось купить несколько шуб из разного меха. Но последняя «Белоснежка», как любовно называла ее Филиппова, была чудо что за шуба. Глядя на нее и поглаживая искрящийся мех, судья успокаивалась. В последнее время, и правда, нервы были ни к черту.
– Что я им скажу? – спрашивала она сама себя. – Сказать правду – обидятся. Соврать – заподозрят неладное. И, чего доброго, обвинят в нелояльности или в непрофессионализме. И так плохо, и эдак нехорошо. Но не могу же я им сказать, что обвинение трещит по швам? Что в деле концы с концами не сходятся? Что на таких материалах присяжные запросто признают этого ученого невиновным?
Елена Алексеевна устала ходить и опустилась в большое кожаное кресло, которое заботливая уборщица поставила ровно под портретом Владимира Путина. Других портретов в кабинете не было. Хозяйка кабинета еще не решила, какие повесить. Стены были выкрашены в светло-зеленый цвет: Елене Алексеевне кто-то объяснил, что этот цвет успокаивает. Спокойствие и умиротворенность – это как раз то, чего так не хватало судье Филипповой. По местному телефону, который судьи окрестили «вертушкой», позвонили. Елена Алексеевна сняла трубку. «К вам пришли», – сообщила секретарша с придыханием.
Председатель горсуда вышла из-за стола, внутренне готовая к любому исходу событий.
Секретарша открыла дверь, и на пороге появились двое: Виктор Викторович из администрации президента и незнакомый мужчина представительного вида. Виктор Викторович галантно поцеловал даме ручку и представил своего спутника:
– Николай Васильевич Ведрашку, наш новый социальный психолог.
