вопросах, но говорит о них взахлеб.
Вопрос: Все очевиднее становится кризис нравственности. Одни нормы разрушены, другие отсутствуют – какой-то чертополох.
Ответ: Мне кажется, люди в XX веке по сравнению с теми, кто жил в XIX, стали хуже. Что такое «порядочность», никто уже толком не скажет, а прежде это было самое важное требование к человеку. В будущем люди должны найти пути для исправления. Наверное, законы священных писаний, которые были под запретом при коммунистах, могут быть полезны. Ведь до революции воспитать нравственность без библейских книг считалось невозможным. К этому стоит вернуться.
Вопрос: В такой юбилей принято спрашивать: что вы считаете главным достижением своей жизни? Попробую угадать – атомную бомбу?
Ответ: Моя жизнь делится ровно на две пятидесятилетние половины – до атомной бомбы и после нее. Признаюсь, мне досадно, что все забывают про первую половину. Будто я родился пятидесятилетним.
Вопрос: Признаюсь, ваши ученики помнят это и рассказывали мне перед нашей встречей о том, как вы создавали отечественное химическое машиностроение.
Ответ: Признавался, кажется, Онегин. Нет, все, что было до атомной бомбы, только у меня в голове осталось. ГОЭЛРО, шумные съезды теплотехников, зарождение технической интеллигенции. После процесса Промпартии она уже заметной роли не играла.
Вопрос: Почему именно вас выбрал Курчатов как главного конструктора первого реактора по наработке плутония для атомной бомбы?
Ответ: Химическое машиностроение – это полный комплекс технических наук. Другой такой отрасли нет. Я говорил Курчатову что ничего не понимаю в физике. Игорь Васильевич мне ответил: «Чепуха! Вы работали на молекулярном уровне, будете работать на атомном». Я много повидал на своем веку руководителей. Но такого, как Курчатов, не помню. Очень умный, в высшей степени порядочный человек, никогда не повышал голоса. Его все уважали, и завидовали многие. Думаю, что и Капица завидовал. Это только версия, что он ушел из атомного проекта, потому что хотел работать лишь над мирными проблемами. Вторую роль играть не хотел…
Вопрос: После Чернобыля вы добровольно ушли на пенсию. Версий о причинах трагедии много. Что думаете вы, создатель реактора?
Ответ: Все специалисты знают, что канальные уран-графитовые реакторы значительно эффективнее, чем прочие конструкции. С точки зрения безопасности, эта техника соответствовала тогдашним требованиям. Теперь требования значительно ужесточились. И все-таки моя Ленинградская АЭС по всем показателям до сих пор лучшая в стране. Первый блок прошел 25 лет, сейчас меняют трубки – и он будет работать еще 25 лет.
Чернобыль… Мы ушли вместе с Александровым… Мы, конечно, виноваты. У меня есть своя версия аварии. Прежде всего – на Чернобыльской станции был ужасный персонал, мы безрезультатно писали во все инстанции, говорили о халатном режиме эксплуатации. В трагический день
