йдет обиженным: кому-то нравятся крупные планы и брутальные сцены, кому-то интересны мелкие детали и психологический надрыв – зритель будет если не ублажен, то во всяком случае избавлен от скуки.
«Pulp fiction» – в первую очередь пища для глаз. Летучие мгновения жизни – как они есть. Но именно через глаза мы получаем самую важную информацию о том, что нас окружает. «Увидеть Париж – и умереть!» – вот крайнее выражение желания посмотреть на мир своими глазами, увидеть новые города, новых людей, новые рассветы…
Жанр развлекательной литературы, позиционирующий себя как «dwooler», – чтение высоко синематографическое. Чрезвычайно динамичный сюжет: все время что-то происходит. Непрерывно стреляют, взрывают, воюют, одним словом – восстанавливают справедливость, спасают прогресс и демократию, утешают обиженных и карают мерзавцев.
Однако мерзавцев много, полно, и они так талантливо маскируются! И потому служба главного героя – полицейского инспектора Сэмвэла Дэдлиба – и опасна, и трудна. При этом читатель ни в коем случае не должен ждать реализма в изображении. «Двуллер» есть синема, живые картинки. Нужно просто сесть поудобнее и получать удовольствие.
Напрягать головной мозг в усилии понять, что же хотел сказать автор, не придется: автор выражается очень понятно и с большим юмором. Это чтение назначено именно для развлечения. И как смотришь в очередной раз хороший фильм, над которым уже трижды смеялся впокатуху, так и перечитываешь «dwooler» – в любом месте (как-то: дома на диване, в поезде, в самолете, на пляже, в метро, в бистро, на скамейке в парке, на лекциях… впрочем, я увлеклась, на лекциях – не нужно, не стоит оскорблять профессуру жизнерадостным гоготом) и с любого места.
В «Двуллере» перемешаны различные исторические эпохи (ну его – учение марксизма, которое верно, потому что правильно, с его единой теорией общественно-политических формаций!), в один флакон укупорены джентльмены при компьютерах и мобильных телефонах и диковатые потомственные дворяне. В единый коктейль взбиты вестерн и детектив, социальная сатира и сатира нравов, фантастический роман и изыскания об истории никогда не существовавшего на земле города Тумпстауна.
«Увидеть Тумпстаун – и…»
«В скуке, когда, весь день сидя против тушечницы, без какой-либо цели записываешь всякую всячину, что приходит на ум, бывает, что такого напишешь – с ума можно сойти».
Предисловие
– Смотри-ка, Аллен, показались признаки цивилизации…
Возница нехотя завозился на козлах, выразился в адрес лошадей, и дилижанс начал слегка притормаживать. Сэр Аллен Дик Дройт сдвинул на затылок прикрывавшую лицо шляпу, приподнялся и посмотрел в направлении, какое недвусмысленно обозначил пальцем сидевший рядом Люлю.
Там, где старая разбитая дорога, петляя меж кактусов и чахлых деревьев, забирала несколько в гору, показалась невысокая бревенчатая стена с воротами. Над воротами висел флаг – полотнище настолько выцвело, что разобрать, что на нем изображено, теперь уже не представлялось возможным. Перед воротами виднелся матерчатый тент, под которым в виду дилижанса родилось какое-то шевеление. Вскоре в мареве нагретого воздуха проступили неясные фигуры и – застыли в ожидании.
– Н-да, – промычал господин Дройт и извлек из кармана трубку вишневого дерева и с эбонитовым мундштуком. Распечатал новую коробку табаку, понюхал и укоризненно покачал головой. Набив трубку, запалил наконец толстую, основательную спичку и прикурил. – Н-да. Ну и что, Люлю, и это вот – Тумпстаун? Ладно, посмотрим, посмотрим. Хотя после Клокарда нас вряд ли чем-то можно удивить… – И, выпустив первый клуб дыма, господин Дройт откинулся на спину. Люлю весело хмыкнул и почесал небритый подбородок.
С крыши видавшего виды дилижанса, на которой они ехали (Дройт лежа, а Люлю – сидя на пятках), открывался вид, гораздо лучший, нежели из окон, к тому же путешественников здесь обдувал рождающийся при движении ветерок, отчего зной казался не столь отвратительным. Слева по ходу движения уже часа три маячило побережье – то песчаное, то слегка каменистое; на него лениво заползали прозрачные волны и убирались обратно, в океан. Иногда среди огромной тумпстаунской степи показывались вдалеке тесные группы пальм – видимо, по соседству с родниками. Редкая птица оживляла однообразие синего неба.
– Как-то там Юлли… – задумчиво промолвил Люлю. – Все же неделя прошла.
– Я думаю, у Юллиуса все в порядке, – скворча трубкой, отвечал господин Дройт. – Ну что с ним может сделаться? Не первый раз он в ящике ездит… Заодно проверим, работает ли почта… А табак-то – дрянь!
– Да нет, я не к тому, просто жарко очень, а Юлли – он этого не любит. Он, я бы сказал, терпеть этого не может и даже совсем не терпит. Как бы тут уже осадное положение не объявили – вот о чем я говорю. Неудобно, когда осадное положение.
– Ну,
