много о вас известно, сударыня, – с готовностью сказал Варнаховский, – в том числе и это.
– Значит, вы говорите, что вы адъютант великого князя? Но прежде я вас не встречала.
– Так бывает. Адъютантов у великого князя трое.
Повернувшись к окошку, балерина глухо спросила:
– Вы не знаете причины занятости Николя?
– Нет, сударыня.
– А вот мне известно. Он собирается жениться на принцессе Марии, посланник герцога уже во дворце, и связью со мной он боится сорвать предстоящую помолвку.
– Вы напрасно так волнуетесь, сударыня, все образуется. Полагаю, великий князь не оставит вас своими заботами.
– Бог с вами, – отмахнулась Элиз. – Куда мы сейчас едем, граф?
– Мне кажется, вам нужно успокоиться. У меня есть неподалеку отсюда апартаменты. О них мало кто знает. Вы будете самой желанной моей гостьей. Надеюсь, вы не станете возражать против моего предложения?
Балерина печально вздохнула:
– Возможно, вы и правы. Мне нужно сейчас ото всех отдохнуть. И еще я хочу принять ванну. Надеюсь, мое желание осуществимо?
– В вашем распоряжении будет вся прислуга! Первое, что я прикажу сделать, так это приготовить вам ванну.
– И все-таки я не могу отделаться от мысли, что вы мне очень напоминаете одного человека…
– Надеюсь, он не сделал вам ничего дурного, сударыня, – поспешно произнес Варнаховский.
– Он всегда был очень добр со мной. Потом наши пути разошлись. Навсегда. Он остался в Америке, а я переехала сначала во Францию, а потом уже в Россию. Все надеялась его позабыть, и вот когда я вас увидела, так у меня появилось такое ощущение, будто это был знак свыше. Может, по этой причине я поехала с вами.
– Мне бы хотелось быть вашим другом.
– Вы очень торопитесь, молодой человек… Хотя почему бы и нет. Несмотря на толпы поклонников, я по-прежнему очень одинока. Думала, что мою тоску сумеет как-то погасить Николя, но он только сильнее причинил мне боль.
Карета остановилась около двухэтажного особняка с высокой чугунной оградой, через которую был виден красивый ухоженный парк.
– Я вас понимаю, сударыня. У меня самого была невеста, которая вышла замуж.
– Обещаете, что когда-нибудь расскажете вашу грустную историю?
– Непременно. Но мы уже приехали. Давайте я помогу вам, сударыня, – протянул Леонид руку, распахивая дверцу кареты.
– Умоляю вас, не называйте меня больше сударыня! У меня есть имя.
– Хорошо, Элиз. Это имя звучит для меня, как музыка.
– Вот и договорились, – с улыбкой произнесла девушка, протягивая узкую невесомую ладошку. – А знаете, у меня отчего-то возникло ощущение, что мы с вами подружимся.
– Я очень рассчитываю на это, Элиз.
Спускаясь с кареты, Элиз Руше приподняла краешек платья, показав кожаную туфлю, вышитую самоцветами. Пара таких туфель стоит целого табуна лошадей.
