руку, и Васильев нехотя пожал ее, хотя по лицу было видно, что он рад этой новости. К комбату подошел Ермаков и они обменялись крепким рукопожатием. В присутствии постороннего человека Ермаков не хотел более открыто проявлять свои чувства к Васильеву, который был для него одновременно отцом и братом.
– Это еще не все, Васильев. После Джелалабада сдадите батальон своему заместителю, а сами отправитесь в Союз.
Васильев резко вскинул голову, но Фомин сделал успокаивающий жест.
– Я предупреждал, новости только хорошие. Вас переводят в Псковскую дивизию, получите полк, а через год-полтора звание полковника. Все, Васильев, ваша война закончена. Меркулов нажал на замминистра, так что готовьтесь принимать полк. После того, естественно, как закончите свои дела в Джелалабаде.
– Могли бы и у меня спросить, – буркнул Васильев. Впрочем, он не скрывал, что и вторая весть ему по душе.
– Для Ермакова у меня также кое-что припасено. Подписан приказ о присвоении вам внеочередного звания. Это раз. К вашей Звезде в ближайшее время прибавится Красное Знамя. Это два. И наконец самое главное. Вопрос с отпуском решен положительно, через две недели отправитесь за речку. После отпуска примете дела у заместителя Васильева.
На Ермакова опять нахлынула усталость. У него даже не было сил радоваться. Голову сверлила одна-единственная мысль: «В отпуск! Скорее в отпуск! Сутки в горах и паковать чемоданы. К черту все эти звезды, ордена и должности! К черту армию и эту чужую войну!»
– Нет, ну надо же!
Васильев растянул рот в недоброй ухмылке, обнажив при этом нижний ряд зубов, почти сплошь металлических.
– Ермаков, к нам приехал Дед Мороз! Пода-арков нам привез…
– Но и это еще не все, – невозмутимо продолжил Фомин. – В случае успеха все участники операции будут награждены высокими правительственными наградами. Если получится взять Надира живым, – надеюсь, вы понимаете, какие выгоды в этом случае мы сумеем извлечь, – вы, Ермаков, получите Героя.
В штабе повисла тишина. Когда зазвонил телефон, Ермаков вздрогнул от неожиданности.
– Я занят!! – рявкнул в трубку Васильев и бросил ее на стол.
– А ты, Фомин, что ты получишь в случае успеха?
Васильев уставился помутневшими от ярости глазами на Фомина.
– Я понимаю вас, Васильев.
Ни один мускул не дрогнул на лице Фомина. Этот человек хорошо владел собой и умело скрывал свои истинные чувства.
– Я прекрасно вас понимаю. Нет, я не собираюсь отсиживаться, как вы выражаетесь, в говенном штабе. Я вылетаю с группой Ермакова.
– Ах вот оно что, – ухмылка исчезла с лица комбата. – Решил на горбу моих парней проехаться? Звание, орденочек, а то и звездочку на грудь заработать? Так?
Васильев с шумом процедил воздух сквозь плотно сжатые зубы и подошел вплотную к Фомину.
– Заруби себе на носу, майор!
