этажах.
Наконец, третий элемент морали этого слоя – расчетливое использование идеологических клише и политической демагогии в качестве оружия в борьбе за жизненные блага. В нашей новейшей истории идеологические догмы сами по себе не играли самодовлеющей роли. Лишь в той степени, в какой они оставались выгодными и нужными, их объявляли священными, требующими якобы во имя их чистоты пролития рек крови. Однако, как только они почему-либо начинали мешать достижению конкретных политических целей, их с легкостью отодвигали в сторону, причем для объяснения подобных метаморфоз обычно считалась достаточной самая поверхностная идеологическая полировка.
Из определяющих социально-психологических параметров новой элиты следует прежде всего назвать упрощенное, одномерное восприятие мира, неприятие его антиномичности, возможности существования «разных правд». Во-вторых, отсутствие потребности в рефлексивном самоанализе, в «самокопании», всегда столь свойственном интеллигентам. Это были люди действия, постоянно настроенные на борьбу, причем любыми средствами. В-третьих, в тот же ряд первичных социально-психологических особенностей нашей элиты, видимо, следует поставить введенную Э. Фроммом при анализе психологических основ нацистского режима категорию некрофильского психологического типа как преобладавшего. Этот тип вообще всплывает в эпохи социальных катаклизмов. Применительно же к рассматриваемому периоду напомню об обилии в составе «команды сталинских соколов» людей палаческого склада.
Те, кто пробивался в ряды новой политической элиты, были не деятелями, но дельцами, которые играли в страшную игру с высочайшими ставками и по правилам, обычно более свойственным низу социальной пирамиды – преступному миру, нежели ее верхнему ярусу. И непонимание этого обстоятельства много раз подводило как внутренних, так и внешних партнеров и оппонентов режима. Последнее весьма наглядно видно на примере головокружительных успехов советской внешней политики в 30–40-е годы. За весь тот предельно насыщенный событиями и геополитическими успехами период можно назвать лишь одну серьезную дипломатическую неудачу – в игре с Гитлером. И в высшей степени показательно, кому именно проиграла сталинская команда – отнюдь не демократическим политикам (их-то она обставляла довольно легко), а аналогичной мафии, тоже не связывавшей себя какими-либо традиционными «предрассудками».
В этой группе в сталинские времена составляли большинство и задавали тон люди малокультурные и примитивные по общецивилизационным стандартам. Но с точки зрения достижения избранных целей они были весьма хитроумными и изворотливыми. Те же из них, кто более или менее отвечал общепринятым критериям образованности и культуры, либо на удивление быстро ушли в мир иной (Г. Чичерин, Л. Красин, А. Луначарский), либо были оттеснены на периферию или уничтожены (М. Литвинов), либо (самый зловещий вариант) стали «преступниками-интеллектуалами»,
