молитву и закрыл требник. Гроб с телом Энтони Уолша медленно опустился в могилу. Джулия протянула отцовскому секретарю розу, но тот с улыбкой вернул ей цветок:
– Сначала вы, мисс.
Лепестки рассыпались, упав на деревянную крышку, за ними в могилу последовали еще три розы, и четверо проводивших Энтони Уолша в последний путь направились обратно к воротам. В дальнем конце аллеи катафалк уже уступил место двум лимузинам. Адам взял за руку свою невесту и повел ее к машине. Джулия подняла глаза к небу:
– Ни одного облачка, синева, синева, синева, одна синева, и не слишком жарко, и не холодно, и ни малейшего дуновения ветра – ну просто идеальный день для свадьбы!
– Не беспокойся, дорогая, будут еще другие погожие дни, – заверил ее Адам.
– Такие теплые, как этот? – воскликнула Джулия, широко раскинув руки. – С таким вот лазурным небосводом? С такой пышной зеленой листвой? С такими утками на озере? Нет, похоже, придется ждать будущей весны!
– Осень бывает так же прекрасна, можешь мне поверить… А с каких это пор ты любишь уток?
– Это они меня любят! Ты за мети л, сколько их собралось только что на прудике, рядом с могилой отца?
– Нет, не обратил внимания, – ответил Адам, слегка обеспокоенный этим внезапным приливом восторга у своей невесты.
– Их там были десятки… да, десятки уток, с красивыми галстучками на шее; они сели на воду именно в том месте и уплыли сразу же по окончании церемонии. Это были утки-кряквы, они хотели побывать на МОЕЙ свадьбе, а вместо этого явились поддержать меня на похоронах отца.
– Джулия, мне не хотелось бы спорить с тобой сегодня, но я не думаю, что у кряквы есть на шее галстук.
– Откуда ты знаешь! Разве это ты рисуешь уток, а не я? Так вот, запомни: если я говорю, что эти кряквы облеклись в праздничный наряд, то ты должен мне верить! – вскричала Джулия.
– Хорошо, любимая, согласен, эти кряквы, все как одна, были в смокингах, а теперь поехали домой.
Возле машин их ожидали Стенли и личный секретарь. Адам вел Джулию к машине, но она вдруг остановилась перед одной из могильных плит на просторной лужайке и прочитала имя и годы жизни той, что покоилась под камнем.
– Ты ее знала? – спросил Адам.
– Это могила моей бабушки. Отныне вся моя родня лежит на этом кладбище. Я – последняя из рода Уолшей. Конечно, если не считать нескольких сотен неведомых мне дядюшек, тетушек, кузенов и кузин, обитающих между Ирландией, Бруклином и Чикаго. Адам, извини мне эту недавнюю выходку, меня и вправду что-то занесло.
– О, ничего, дорогая; нам предстояло венчаться, но случилось несчастье. Ты похоронила отца и, вполне естественно, убита горем.
Они шагали по аллее. Оба «линкольна» были уже совсем близко.
– Ты права, – сказал Адам, в свою очередь поглядев на небо, – погода сегодня и впрямь великолепная, твой отец даже в свой смертный час ухитрился нам нагадить.
Джулия резко остановилась и выдернула свою руку из руки
