в затемненной поверхности музыкального центра. Определенно, пора делать тонировку волос. «Тш-ш-ш» – медленно выезжает компакт-диск, лишая мое отражение глаз и переносицы. – Точно. И морщины вокруг глаз надо бы убрать.
– Ой! – взвизгивает та, что сидит на диване, заставив меня резко обернуться.
– Я лак пролила. – Она застыла с растерянной улыбкой на лице, кисточкой от лака в левой руке и незажженной сигаретой в правой. – Блин… какая я неуклюжая!
– Да брось ты! – Я делаю попытку улыбнуться, внутренне радуясь тому, что кто-то еще, кроме меня, переживает из-за пятна красного лака, которое совершенно не идет кипенно-белой поверхности дивана Armani Casa за двадцать тысяч евро. Более того, пятно его окончательно и бесповоротно уродует.
– Черт! – Она обводит глазами свои ноги. – Еще четыре ногтя осталось. Как же я теперь… Надо было в салон идти…
– Может, ацетоном попробовать? – без особого энтузиазма роняю я, глядя на пятно.
– Кого? Ногти, которые я уже намазала? – Она задумчиво смотрит на сигарету. – А потом в салон спуститься? Вариант. А то я еще час буду ходить с распорками между пальцев, как Хепберн в «Завтраке у Тиффани», правда?
– Правда. – Я грустно киваю и подношу ей зажигалку.
«Пора ее гнать отсюда к чертовой матери. Год – это слишком много, даже для меня».
– Спасибо! – Она затягивается.
– It was a very good year, – раскатисто заводит Фрэнк Синатра.
На противоположной стороне улицы дом, а рядом – обнесенная забором стройка очередного элитного монолита. Бытовки, бобины какие-то, пластиковые коробки, похожие на био-туалеты, башенный кран и два гастарбайтера, лениво бредущих к забору. У одного в руках унитаз, у второго – серый кейс. Оба предмета, весьма вероятно, украдены. Я смотрю в окно и задаю себе вопрос: какого черта было тратить двадцать пять тысяч долларов за метр жилья «премиум-класса» в «престижном районе Москвы», чтобы потом смотреть на гастарбайтеров, ворующих унитазы? «Точечные» застройщики города полагают, что у меня не подключен «Дискавери», и мне реально необходимо наблюдать за жизнью отсталых народов мира, или что? Или это такое неброское ежедневное напоминание о том мелком воровстве, с которого все когда-то начинали?
Но я не воровал унитазы на стройках! Я закончил английскую спецшколу и приличный вуз. И когда я его заканчивал, в городе гастарбайтеров не было. Даже слова такого в общеупотребительном лексиконе не существовало! Это вы, суки такие, притащили сюда таджиков, хохлов и молдаван! Вы ввели в употребление это мерзкое лающее слово! Вы понастроили эти гребаные дома, придумали продавать в них метры по несусветным ценам, чтобы жители «элитных» пентхаусов смотрели потом на все это безобразие и думали, когда лучше свалить в Лондон – завтра или следующим рейсом? Но я-то купил эту квартиру, потому что вырос в соседнем доме, который вы успели снести, а не потому, что «добился всего этого сам». И теперь вы все приезжаете и приезжаете в Москву, а мы все бежим и бежим из нее…
Я дотронулся кончиками пальцев до лба. Сделал два шага, дернул ящик кухонного шкафа,
