Роджер».
…Старший канонир «Старины Роджера» Федор Бодун, часто перебирая короткими ножками, летел по скупо освещенному коридору к кормовой артиллерийской гондоле – единственной настоящей огневой точке (имеющей полное право так называться) разбойничьего корабля.
Ему было страшновато и неуютно. Тем более, что ему никогда не приходилось вести боевую стрельбу – все жертвы предпочитали сдаваться сразу при появлении пирата-настолько ужасную славу приобрел «Старина Роджер».
Бывший старший баталер флота Федерации Великого и Малого Новгорода, бежавший с эсминца «Боярин Кучка», прихвативши судовую кассу, проклял в очередной раз день и час, когда соблазнился предложениями двух невыразительных типов, подцепивших его в баре на Горгоне.
Но у Федора к тому времени не осталось ни одного кредита (равно как рубля, талера, фунта, тугрика, песо, и даже, на худой конец, доллара). Что ему еще оставалось? Разве только пойти мыть туалеты в космопорту, или вообще наняться в батраки к окрестным фермерам, за миску томатной похлебки и стакан самогона из помидоров (помидоры были главной сельскохозяйственной и экспортной культурой Горгоны).
Все содержимое вышеупомянутой кассы (правду сказать – довольно скромное) было давным-давно проедено им, и проиграно в «русскую рулетку».
Они, признав каким-то шестым или двенадцатым чувством в нем во первых – бывшего военного, во вторых – человека не в ладах с законом, подсели к нему за столик, где он, толком не евший уже пять дней, пил жидкое пиво, заедая его дешевыми сухариками, заказали бутылку водки и жареного трапидавруса с гарниром… И уже через полчаса размякший Федор Бодун выложил им почти всю свою историю.
Они сочувственно поохали, похлопали его по плечу, а затем, узнав что его второй флотской профессией был комендор орудий среднего калибра (в новгородском флоте, по бедности вечно страдающем нехваткой личного состава, каждый должен был освоить еще как минимум одну специальность), предложили ему работу на частном (как они говорили) судне.
Федор был убежден, что речь идет, самое большее, о контрабанде.
А когда понял – в чем тут дело, было уже поздно.
Соображения морального свойства его не смущали. Но с самого начала частенько в его душе начинал шевелиться нехороший, липкий страх.
И ни ежемесячно увеличивающийся счет, ни шикарные красотки, в объятиях которых он старательно наверстывал упущенное за время жизни с женой, его не утешали.
…Входная диафрагма гондолы при его приближении услужливо распахнулась, и он вбежал внутрь полутемного цилиндра, уставленного аппаратурой.
Устроившись в кресле, и положив руки на джойстик артиллерийского пульта, Бодун отдышался, при этом машинально оглядывая и проверяя пульт управления огнем, над которым возвышался похожий на непрозрачный аквариум артиллерийский биокомпьютер неосингапурского производства, собранный на мозгах тамошних трансгенных лягушек, и потому носивший у пиратов прозвище «Жаба».
