очень жизнеутверждающая! В общем, у той женщины из шестой палаты, Денисова ее фамилия, этот брак второй. Ей уж за сорок. А первый муж был преподавателем в университете и постоянно появлялся всюду со студентками: гладкие щеки, пирсинг пупка, тату на нижней части спины, ну, вы понимаете. «Это моя работа! – возмущенно отвечал он на робкие вопросы жены. – Я все-таки педагог!»
Вика-Виктория смотрела выжидательно, и Анна кивнула.
– Вот. «А кто виноват, – спрашивал педагог, – кто виноват, что ты торчишь дома, как клуша? Не ходишь никуда, ничем не интересуешься, ни в театр, ни в клуб, ни на выставку!..» Возразить было нечего, не вписывались выставки в ее напряженный график главного бухгалтера, не оставляли свободного времени заботы о дочерях. Две дочки у нее от первого брака. Взрослые уже. Старшая в институте учится…
Анна слушала. Как бы она хотела тоже кому-то рассказывать о своих детях. Об их успехах, хороших оценках… Да что там – о хороших! Хоть о двойках!
Вика-Виктория между тем продолжала:
– «Никто не виноват», – соглашалась Денисова и возвращалась к домашним хлопотам. Так бы, наверное, все и шло, если бы не случай с повесткой в районный суд по поводу установления отцовства. Одна студентка подала исковое заявление. От ребенка, полугодовалой девочки, педагог отказывался до последнего. Ссылался на свободные взгляды студентки. Демонстрировал фотографии. К отцовству его все же приговорили.
Анна замерла.
– Сами понимаете, после этого все пошло у них с мужем наперекосяк. Через год они разменяли квартиру на две, меньшей площади, причем в противоволожных районах.
– Понимаю, – неожиданно горячо ответила Анна, – еще как понимаю!
– Ну да, – даже немного удивилась Вика-Виктория. – И вот, на новой уже квартире, как-то вечером готовила она ужин… ну, дочки же у нее… Как ни переживает женщина о несложившейся личной жизни, а выходит на кухню и жарит котлеты. И тут…
Вика-Виктория таинственно замолчала. Анна смотрела на нее, не отрываясь. Почему-то ей казалось, что медсестра скажет сейчас нечто очень важное именно для нее.
– В дверь позвонили, она открыла. «Вы нас заливаете! – крикнула ей в лицо толстенькая старушка с синими волосами. – Вас что, не предупредили хозяева, что здесь вечная проблема со сливом?» – «Простите, – испугалась Денисова, – я сейчас посмотрю, я сейчас исправлю…» – «Исправит она!» – передразнила старушка и вдруг схватилась пухлой ладонью за левую сторону груди и застонала. Принесла она старушке стакан воды, та оттолкнула стакан и застонала еще громче. А по лестнице в это время кто-то поднимался, – голос Вики-Виктории празднично взлетел, – и это был высокий мужчина, похожий на киногероя…
Анна подумала, что Вика говорит о нем ее словами. Американский киногерой, да.
– «Твой голос, мама, – сказал мужчина, – с улицы слышно! Я привез тебе кресло, его отлично перетянули. Пойдем, пожалуйста, не пугай людей». Посмотрел внимательно на Денисову, а Денисова – на него.
