Я едва не дымилась, чувствовала себя как в лихорадке.
Ко мне подошел Иаков, высокий молодой человек. С ним рядом стоял юный римлянин. Юноша уже начал бриться, но в остальном выглядел раскрасневшимся, сияющим ребенком.
«Неужели в свои тридцать пять я настолько стара, что все молодое мне кажется красивым?» – устало подумала я.
Он плакал:
«Мою семью тоже предали! Мама заставила меня уехать!»
«И кому мы обязаны нашей общей катастрофой?» – спросила я, гладя ладонями его мокрые щеки. Совсем еще детский рот, но щетина вокруг него кажется жесткой. Сильные широкие плечи, легкая просторная туника. Почему он не мерзнет здесь, на воде? Может быть, и мерзнет.
Он покачал головой. Он все еще был хорошеньким, а позже станет красивым. Темные волосы завиваются весьма мило. Он не стыдился своих слез и не извинялся за них.
«Моя мать не умирала, пока не рассказала мне. Когда делатории сказали, что мой отец строил заговор против императора, отец засмеялся. На самом деле засмеялся. Его обвинили в совместных заговорах с Германиком! Мать не могла умереть, не рассказав мне об этом. Она сказала, что отца обвинили только в беседах с другими мужчинами о том, что он будет служить Германику, если их пошлют на север».
Я устало кивнула.
«Ясно. Мои братья, наверное, говорили то же самое. А Германик: – наследник императора и Imperium Majus на Востоке. Однако говорить, что будешь служить Риму под командованием красивого полководца, считается предательством».
Я повернулась, чтобы уйти. Понимание событий не принесло утешения.
«Мы доставим вас в разные города, – сказал Иаков, – к разным друзьям. И лучше не будем говорить, куда именно».
«Не оставляйте меня, – попросил мальчик, – только не сегодня».
«Ладно», – ответила я. Я повела его в каюту и закрыла дверь, вежливо кивнув Иакову, следившему за нами с рвением стража.
«Чего ты хочешь?» – спросила я.
Мальчик пристально посмотрел на меня и покачал головой. Он раскинул руки, повернулся, подошел и поцеловал меня. Мы предались неистовым поцелуям.
Я сняла рубашку и упала с ним на кровать. Невзирая на по-детски нежное лицо, он был уже настоящим мужчиной.
И дойдя до экстаза, что оказалось довольно легко, учитывая его феноменальную энергию, я почувствовала вкус крови. Я стала той, что пила кровь в моем сне, и расслабилась, но это ничего не меняло. Он вполне мог закончить обряды к собственному удовлетворению.
«Ты богиня», – прошептал он, поднявшись.
«Нет», – прошептала я. Начинался сон. Я услышала, как над песком поднимается ветер. Уловила запах реки. – Я – бог… бог, который пьет кровь.
Мы совершали ритуалы любви, пока не лишись последних сил.
«Веди себя с нашими хозяевами осмотрительно и предельно прилично, – сказала я. – Они никогда такого не поймут».
Он кивнул:
«Я тебя обожаю».
«В
