с чем пожаловал?
Дьюк поудобнее устроился в кресле:
– Я бы хотел знать, чего так боится Бельман.
– Бельман? – Улыбка вдруг исчезла с физиономии Шульца. – Это еще что за новости?
– Кто-то нагнал на него страху, и я подумал, что, может, ты в курсе, кто именно.
Шульц принялся теребить губу, а глаза его стали совсем непроницаемы.
– Поговорим о чем угодно другом, например об орхидеях, тогда я, возможно, смогу тебе ответить, но это...
– Нет, Пол, – улыбаясь, возразил Дьюк, – твое увлечение цветами мне известно, но не пытайся увиливать – я этого не люблю.
Шульц упорно молчал.
– Уж не Спейд ли, часом? – не унимался Дьюк.
– Спейд? – повторил Шульц так, словно в первый раз слышит это имя. – Понятия не имею, Гарри. Я даже не знал, что Бельман чего-то боится.
– Ты что же, никогда не слыхал о Спейде, Пол?
Шульц кинул на гостя быстрый взгляд, желая убедиться, что тот говорит серьезно, и снова прикрыл веки.
– Почему же? Слыхал, конечно. Кто не знает о Спейде? Но это не значит...
– А я-то думал, что эта контора принадлежит ему, – вкрадчиво продолжал Дьюк. – Неужто я ошибался?
Шульц, ухватив стаканчик виски, жадно отхлебнул половину. И Дьюку вдруг подумалось, что этот толстяк, с его внушительным клювом и глазами-плошками, ужасно смахивает на спрута.
– Ты жестоко заблуждаешься. – Шульц поставил стаканчик на стол. – Я сам купил этот клуб пять лет назад. Интересно, с чего ты взял...
– Знаешь, я никогда особо не блистал умом. Могу и дать маху. Помню, еще когда я был совсем маленьким, это страшно огорчало мою мамочку.
– И насчет Бельмана ты на все сто не прав. Чего ему бояться? Давеча я его встретил, и, по-моему, у парня вполне цветущий вид.
– Что ж, придется мне самому его повидать. – Дьюк допил виски и встал. – Бельман хочет, чтобы я перебрался в «Пери», потому будто бы, что стоит мне там появиться – и от желающих сыграть на рулетке отбою не будет.
Когда Дьюк начинал говорить, Шульц собирался тоже допить свою порцию, но рука застыла у губ и глаза-плошки словно дымкой заволокло.
– Не стоило бы тебе с ним связываться... но это так, сорока на хвосте принесла, – наконец неуверенно пробормотал он.
– А твоя сорока, случаем, не с южным акцентом трещит?
Шульц залпом проглотил виски. Казалось, еще миг – и толстяк сдастся, но огромным усилием воли он подавил слабость.
– Вовсе нет! – хрипло сказал он. – А почему...
– Да потому что именно так изъяснялась одна птичка, давшая мне тот же совет, – ледяным тоном пояснил Дьюк.
– Так брось Бельмана, Гарри. Ты ведь только что огреб кучу монет... Самое время отдохнуть... Немного солнца и свежего воздуха явно пошли бы тебе на пользу.
Опершись обеими руками на стол, Дьюк нагнулся к самой физиономии Шульца.
– Послушай, Пол, – заметил он очень
