помогла людям выжить в эпоху плейстоцена[41]. Размер мозга объясняется тем, что в ходе эволюции добавлялись все новые функциональные возможности – способность замечать и оценивать глубину пространства, чувствовать опасность (близость обрыва, змеи), узнавать лица, подражать себе подобным и учиться у них, а также многие другие[42]. Таким образом, и размеры мозга, и параметры его деятельности являются продуктами естественного отбора.
Два психологических процесса, о которых речь шла выше, протекают в разных отделах мозга и относятся к разным стадиям его эволюции. Продукты ранних стадий – полосатое тело, принадлежащее к базальным ядрам полушарий, и ствол мозга; по своему строению они не отличаются принципиально от мозга других животных. Эти отделы мозга отвечают за условные рефлексы, которыми занимается оперантный бихевиоризм. Напротив, рассудочным и абстрактным мышлением, как считается, заведует префронтальная кора – внешняя область мозга, развившаяся в поздний период эволюции homo sapiens[43].
Чрезвычайно важным когнитивным достижением была способность понимать сложные причинные связи и обобщать их. Понимание причинных связей – очевидное преимущество в плане выживания. Первый человек, который проткнул кактус и получил воду, был, несомненно, очень удивлен. Навык извлечения воды из кактусов подлежал последовательному укреплению и способствовал выживанию. Но не менее важной оказалась способность обобщить данное явление и заключить: если годная для питья жидкость содержится в кактусах, то, вероятно, она содержится в других растениях и деревьях; следовательно, некоторые из них можно использовать вполне продуктивно. Способность обобщения свойственна всем людям и проявляется даже у маленьких детей. Стоит нам заметить, что в каком-то кактусе есть вода, и мы делаем вывод: все кактусы содержат воду. Мы полагаем, что внутренности всех голубей одинаковы, даже если не представляем, как они выглядят на самом деле[44].
Особую важность имеет наша способность делать обобщающие заключения о поведении животных и людей. Если нам сказали, что трубкозуб – животное, мы уже знаем, что это живое существо и оно производит потомство, даже если нам не известно, как именно производит: путем откладывания яиц или путем живорождения. Далее, тот факт, что трубкозуб – животное, говорит нам, что он действует целенаправленно: ищет пищу, избегает опасности, вступает в отношения с партнером или партнершей для продолжения рода, как и другие животные. Наблюдая за животными, мы безотчетно заключаем, каковы их намерения и чем они вызваны. Видя, что лев гонится за газелью, мы делаем вывод, что он голоден, а потому хочет убить газель и съесть ее. Видя, что газель убегает от льва, мы понимаем: она знает, что ее преследует лев и она в большой опасности.
Те же самые операции умозаключения присутствуют и в наших отношениях с людьми. Чтобы удержаться в племенном сообществе, первобытные люди должны
Tooby and Cosmides (1992, p. 66).
См.: Tooby and Cosmides (1992, p. 113) и Camerer, Loewenstein and Pinker (1997, pp. 183–184, 193–194).
См.: Cohen (2005, pp. 8—10) и Camerer, Loewenstein and Prelec (2005, pp. 15–23), а также приведенную там литературу.
По этой теме отсылаю к: Boyer (2001).
