взрывали в действительности, мне неизвестно. Я знаю только, что так «списывали» погибших рядом с твоей деревней ментов. И потому инициаторы акции – те, кто составлял список, – решили, что будет лучше, если в следующий раз погибнут бандиты. Не знаю, каким образом, за деньги или шантажом, но они смогли заставить выбраться из леса и перебраться в Москву настоящих подготовленных бандитов-террористов, не знающих жалости парней. По крайней мере, один из тех, кого я подстрелил сегодня утром, давно уже в федеральном розыске за то, что убил главу сельской администрации в Дагестане, а потом вырезал всю его семью вместе с детьми. И таких вот отморозков натравили на нас. Им все равно уже нечего терять, и они прекрасно знают, что жизнь им сохраняет только один лишь случай. В конце концов, их достанут и перебьют. И они к этому готовы, потому за себя будут драться до конца. Это не менты…
– И даже не полицейские, – добавил капитан Магомедов.
– Да, милиционеров стали называть полицейскими, – поправился генерал. – Но и те, и другие так ментами и остались – и по сути своей, и по названию. Пока ничего нового не придумали. А те, местные… От бандитов они отличаются только тем, что воевать, как бандиты, не умеют, потому что привыкли бить тех, кто сопротивления оказать не может. А бандиты готовы воевать со всеми. И даже с нами. У них есть одна черта, которая делает их достаточно опасными, – отчаяние. От него, говорят, даже города берут минимальными силами, потому что отступать некуда. Отчаяние заставило Наполеона победить под деревней Маренго – и это определило всю его личную дальнейшую судьбу и судьбу Европы на многие годы вперед. И нам тоже необходимо с этим считаться…
В чехле на поясе Лукьянова зазвонила трубка мобильника. Он вытащил ее, посмотрел на определитель и ответил:
– Генерал Лукьянов. Слушаю, Виктор Сергеевич. Мы как раз о вашей братии говорили. Если вы раньше все были ментами, то как вас теперь называть? Не понтами же. Хотя тоже колоритно… Ладно, придумаем сами… Ты по делу? Я слушаю тебя, Виктор Сергеевич…
Мне не было слышно, что там этот мент-понт говорит генералу, и потому я просто ждал. Разговор закончился достаточно быстро, после нескольких генеральских вопросов и долгих ответов на них. Но беседа эта была явно деловой, что я сумел понять из нескольких фраз Лукьянова, и имела прямое отношение к нашим общим делам. Так и оказалось. Попрощавшись, Николай Владимирович убрал трубку и довольно долго что-то обдумывал. Лицо его при этом было сосредоточенно и мрачно.
– Неприятные новости, товарищ генерал? – наконец не выдержал я, напомнив Лукьянову о своем присутствии в кабинете.
– Как сказать, приятные или неприятные… Просто информация к размышлению. Произведена первичная баллистическая экспертиза пули, что прошла через мою руку и застряла в центральной стойке машины. Пуля, попав в пластик, сохранилась достаточно хорошо, и потому результат экспертизы выдали быстро. Так вот, три дня назад на Ярославском шоссе было
