каждую смерть в клинике. Скоро все уберут, и не останется следов разыгравшейся здесь трагедии. Ничего – кроме нового тела в морге.
И массы вопросов. О да, вопросов будет много. У родителей Эллен, у администрации клиники, вопросов, на которые у нее нет ответа.
Она стащила с головы шапочку и почувствовала облегчение, когда волосы свободно рассыпались по плечам. Ей надо было побыть одной, подумать и попытаться понять. Она повернулась к двери и увидела на пороге Гая. На лице его читались недоумение и растерянность.
Ни слова не говоря, он протянул ей карту Эллен О’Брайен.
– Электрокардиограмма. Ты сказала, что она в норме.
– Она и была в норме.
– Взгляни сюда.
Она открыла карту, нашла лист с ЭКГ, и первое, что увидела, – свои инициалы наверху, подтверждающие, что она просматривала страницу.
Потом взглянула на сам график. С минуту пораженно разглядывала серию в двенадцать черных пиков, их невозможно было не заметить. Картина была предельно ясна. Любой третьекурсник может поставить диагноз по этому графику.
– Вот почему она умерла, Кейт.
– Но… Но это невозможно! Я не могла не увидеть инфаркта!
Он промолчал и отвернулся, что было красноречивее слов.
– Гай, ты же меня знаешь! – продолжала она. – Я никогда бы не пропустила такое…
– Но здесь все предельно ясно. Ради бога, Кейт, здесь стоят твои инициалы!
Они смотрели друг на друга, потрясенные суровой правдой его слов.
– Прости, – извинился он. И вдруг в отчаянии запустил руки в волосы. – Боже мой, у нее был сердечный приступ! Сердечный приступ… А мы потащили ее на операционный стол. – Он взглянул на Кейт. – Это значит, что мы убили ее!
– Абсолютно ясно, что дело идет о преступной небрежности врача.
Адвокат Дэвид Рэнсом закрыл папку, на которой стояло имя Эллен О’Брайен. И поднял глаза на своих клиентов. Если бы ему пришлось описать одним словом Патрика и Мэри О’Брайен, он выбрал бы слово «серый». Патрик был в унылом твидовом пиджаке, давно потерявшем форму, а Мэри в платье с черно-белым рисунком, выцветшем со временем и слившемся в серое однообразие.
У Патрика дернулась голова.
– Она была нашим единственным ребенком, мистер Рэнсом. Всегда была такой хорошей, никогда не жаловалась. Даже младенцем просто лежала в своей кроватке и улыбалась. Как маленький ангел. – Лицо его сморщилось.
– Мистер О’Брайен, – мягко произнес Дэвид, – я понимаю, что вряд ли это вас может утешить, но обещаю – я сделаю все, что в моих силах.
Патрик покачал головой:
– Дело не в деньгах. Конечно, я не могу работать, моя спина, знаете ли… Но у нее была небольшая страховка и…
– Сколько?
– Пятьдесят тысяч, – ответила Мэри, – она всегда думала о нас. – Ее резкий профиль четко вырисовывался в ярком дневном свете. В противоположность мужу она
