через них жадные лапы.
От этого образа Рехи встрепенулся, убедившись, что деревня все еще на месте. А что если буря и правда перевалилась через холмы? Но горизонт у края равнины все равно скрывался в дымке. Лишь бы через преграду не пришли гибельные завихрения, долгое время не приходили же. Но все этого безотчетно боялись, старались не думать, чтобы не привлечь беду. Лойэ же задумчиво покачивалась вперед-назад.
– Тебе было жаль Здоровяка? – решил отвлечь ее разговором Рехи. Тема все равно выходила невеселая.
– Нет, с чего бы? – пожала плечами Лойэ, не оборачиваясь. – Разве ты стал бы жалеть, если бы убили меня?
– Ну… ты-то не Здоровяк.
– А в чем разница? Кроме внешности, – бросила она небрежно. – Не думай, что нас что-то связывает.
– И не думаю. Ты просто прокусила мне плечо! – усмехнулся Рехи, потирая место возле ключицы. Два отверстия от клыков уже не сочились кровью, у эльфов она, густая и вязкая, вообще быстро сворачивалась. Чтобы она совсем не застыла, наверное, и требовалась подпитка в виде крови людей.
– Совсем молодежь друг друга не ценит… А в старые времена… клялись в любви до гроба, – внезапно вклинился старик из угла, и это было привычное брюзжание.
– Ты еще скажи, что когда-то эльфы не пили кровь! – осадил его насмешливый Рехи. – Давай, старик, это твоя любимая сказка.
– Так рассказывают… Когда-то эльфы служили идеалом для людей, – пошевелилась сморщенная развалина в окружении дырявых шкур.
Бесконечное число морщин перепахали бесформенное лицо в обрамлении редких седых волос. Тощее, как скелет, тело двигалось слабо, неохотно. И как они все-таки еще жили? Словно кто-то в наказание обрек их на такое существование.
– Почему же они… мы… стали пить кровь людей? – заинтересованно подала голос Лойэ, повернув голову.
– Ты видишь другой корм в этой пустыне? – отмахнулся Рехи. Сама ведь любила охоту! Чего ей не хватало? Будто кому-то было дело до правды. Хоть правда, хоть ложь – уже ничего не изменится. Сказки только заставляли верить в мистическое спасение с помощью великого чуда или унижали рассказами, что когда-то эльфы считались идеалом. Да и для кого! Для людей! Зачем идеалы еде? Ах да, люди тогда тоже друг друга не лопали.
– Но что было до Великого Падения? – настаивала Лойэ, отложив в сторону работу.
– Мир, – непонятно отвечал старик. Рехи задумывался, что такое вообще «мир». Он знал долгую дорогу, скитания без конкретной цели, короткие и длинные стоянки, вылазки за едой, тропы между темных скал.
– Сейчас не-мир? – спросил он.
– Сейчас его остатки, – мрачно проговорил старик, уставившись перед собой.
– Почему вы называете это Падением?
– О! О-о-о-о! – старик затянул долгую монотонную мелодию, голос его то хрипло стенанал, вторя порывам снаружи, то срывался на горловой свист.
– Ну,
