штопальную иглу, несколько серебряных монет, сырое яйцо и, наконец, мужские трусы с вышитой буквой «К».
– Столько мусора в карманах накапливается… – поджал губы Бальтазар.
– А у меня в шляпе все время появляется то, чего я туда не клал, – пожаловался Каспар, снимая колпак. Из него посыпался песок. Потом полилась вода. И в конце концов вывалилась куча куриных перьев. – Интересно, откуда это берется?
– Ну вот, теперь опять палубу драить… – вздохнул Фабьев.
Вадик с Гешкой уставились на изгвазданные доски и сердито засопели – драить палубу всегда заставляли их двоих. Папа всегда наказывал за паршивые оценки трудовым воспитанием.
– Вот – все, что появилось вместо наших рыбок, – показал трусы Бальтазар.
– А почему ты все еще таскаешь их в кармане? – удивился Мельхиор.
– М-м-м… не знаю, – задумался Бальтазар, выкидывая нижнее белье за борт.
– Я думаю, неважно, виновны вы, или нет, – важно сказал Каспар, мерно кивая. – Я замерз и промок, поэтому я объявляю вас виновными. Властью, данной мне… э-э-э… о чем я сейчас говорил?
– Я согласен, – кивнул Бальтазар. – Кража должна быть наказана. Если вы не воры, то, по крайней мере, скупщики краденого.
– А значит, по Великому Магическому Закону теперь ваш корабль и все, что на нем находится, принадлежит нам! – радостно закончил Мельхиор.
– В том числе и вы сами, – дополнил Бальтазар.
– Чего-о-о-о?!! – повысила голос Матильда Афанасьевна, толкая тощего старика в грудь. – Это вы, сморчки сушеные, меня…
Бальтазар с трудом удержался на ногах, изумленно посмотрел на пышнотелую мадам и указал на нее пальцем. Из-под длинного ногтя пошел черный дым. Матильда Афанасьевна закашлялась и отступила на пару шагов. Бальтазар удивленно потряс рукой возле уха, заглянул себе под ноготь и тоже закашлялся.
– Ну и что это такое?… – недовольно спросил он сам себя, справившись с кашлем. – Где огонь?… Почему только дым?… Опять где-то ошибся…
В следующий миг огонь все-таки появился. Длинный язык пламени вырвался из пальца старика и опалил ему брови. Бальтазар возмущенно взвизгнул и затряс рукой, разбрызгивая во все стороны огненные капельки.
Колобков посмотрел на слегка ошеломленную тещу, и на его лице начала расплываться довольная улыбка.
– Может, еще разок попробовать?… – любезно предложил он. – Матильда Афанасьевна, встаньте вот здесь, чтоб дедушке было удобнее. Вадик, отодвинься от бабушки, а то и тебе достанется!
– Я вам, Петр Иваныч, не бабушка, мне всего шестьдесят четыре! – возмутилась теща.
– Два внука и две внучки – четыре раза бабушка, – ухмыльнулся Колобков. – Слушайте, деды, а что это за закон такой, по которому мы теперь ваша собственность? Это кто его придумал?
– Мы.
– Да, только что.
– И перед законом все равны!
– Э, нет, я так не согласен! – возмутился
