этого не говорила.
– Черта с два, не говорили! – Миллз ткнул пальцем в сторону Евы. – Вы намекаете на это самым откровенным образом, и если вы намерены двигаться этим путем, Даллас, то не получите от меня никакой помощи. Я же говорил, что это дело должен расследовать наш отдел, а не какая-то стерва из Управления полиции!
– Дело будет расследовать именно стерва из Управления полиции, и вам придется это проглотить, Миллз!
Мартинес прикусила губу, чтобы не улыбнуться, и Ева это заметила.
– Я должна была задать этот вопрос, и я его задала, но ответа пока не получила, – сказала она.
– Идите вы на хрен – вот мой ответ!
– Миллз, – проворковала Мартинес, – не кипятись.
– И ты иди туда же! – рявкнул лейтенант. Кулаки его были крепко сжаты, лицо побагровело. – Я всегда говорил, что бабы в нашем деле только мешают! Валяй, Мартинес, играй в эти игры, посмотрим, что у тебя получится! А мне противно иметь дело со сволочами, которые копают под своего же коллегу, неважно, какой он – хороший или плохой!
Сказав это, Миллз кинул на Еву злобный взгляд и вышел.
Мартинес кашлянула и склонила голову.
– Лейтенанту не очень нравится работать с женщинами и представителями этнических меньшинств, – сказала она.
– Неужели?
– Да, так что не принимайте его вспышку на свой счет. Видите ли, охоту на Рикера вела я, а Коли был мелкой сошкой. Как я уже сказала, его включили в оперативную группу именно по моей инициативе, поэтому мне тоже не очень по вкусу вопрос, который вы задали. Однако я понимаю, что вы не могли его не задать. Коли, возможно, не являлся трудоголиком, но он уважал свой полицейский жетон. Ему нравилось быть копом, защищающим закон и порядок. Я не могу поверить в то, что он брал взятки. Это просто не укладывается у меня в голове!
«Все зависит от того, как укладывать», – подумала Ева.
– Что подразумевал Миллз, когда сказал: «…Неважно, какой он – хороший или плохой»?
– Относительно Коли? – В глазах Мартинес блеснула искорка – то ли смеха, то ли гнева. – Он намекал на то, что Коли чернокожий. По мнению Миллза, хорошим полицейским может быть только белый мужчина традиционной сексуальной ориентации. В том, что касается личных пристрастий, Миллз – пламенный засранец.
После ухода Мартинес Ева повернулась к Пибоди:
– Ты все записала?
– Да, лейтенант.
– Сделай для меня копию, а оригинал спрячь в надежное место. И проведи, пожалуйста, Рорка по всему клубу, чтобы он смог составить свою чертову опись понесенного ущерба. В твоем распоряжении – пятнадцать минут, – обратилась она к мужу. – Затем выметайся вон, и я снова опечатаю клуб.
– А она хорошенькая, когда сердится, правда, Пибоди?
– Да, сэр, я давно это заметила.
– Осталось четырнадцать минут! – напомнила Ева. – Время пошло.
