самой все это не нравится, но для того чтобы осмотреть комнату, сначала нужно открыть дверь.
Фини понизил голос:
– Ты собираешься просто осмотреть комнату или ожидаешь найти в ней грязь?
– Я не могу тебе сейчас все рассказать. Тут слишком много всякого, и мне нужно это проверить. Сделай это для меня, Фини, прошу тебя! И чем скорее ты это сделаешь, тем лучше. А потом мы с тобой где-нибудь пересечемся, и я тебе все выложу.
– Миллза я знаю. Он – тот еще козел.
– У меня уже была возможность в этом убедиться.
– Но я не верю в то, что он продажный.
– В том-то и заключается проблема. Мы просто не хотим этого замечать!
Ева отключила телефон, развернула высокий табурет к стойке бара и, вынув из кармана блокнот, начала чертить схему. Посередине она нарисовала квадрат с именем Рикера, от него прочертила стрелки к двум другим – с именами лейтенанта Миллза и детектива Мартинес. Потом добавила имя лейтенанта Рот, а в нижнем правом углу вывела: «Уэбстер. Отдел внутренних расследований». «Неужели я буду вынуждена сталкиваться с ним в каждом деле, которое мне достается?» – с досадой подумала Ева, а затем, чтобы быть абсолютно честной, написала имя «Рорк» и соединила его квадратик с квадратиками Коли и Рикера. Она от всей души надеялась, что на штрихах, выведенных на бумаге, эта взаимосвязь и закончится.
«Наркотики, – царапала Ева в своем блокноте. – Полицейский жетон в луже крови. Изуверское убийство. Стриптизерши. Уничтожение видеозаписей камер наблюдения. Извращения? Секс? Деньги? Тридцать монет…»
Когда Рорк с Пибоди закончили обход здания и вернулись, Ева продолжала что-то черкать в своем блокноте.
– При чем тут монеты? – говорила она сама с собой. – Что это означает? Что он умер из-за денег? В таком случае как это увязывается с тем, что убийца пытался инсценировать ограбление? Или это еще какой-то символ? Кровавые деньги… И почему – именно тридцать?
– Тридцать сребреников Иуды, – услышала она голос Рорка и подняла на него отсутствующий взгляд. – Вы хорошо учились в полицейской академии, лейтенант, но плохо знаете Новый Завет. Иуда Искариот за предательство Иисуса получил именно тридцать сребреников.
– Тридцать сребреников… – У Евы что-то словно взорвалось в голове. Она вскочила на ноги. – Стало быть, Коли – Иуда? Но тогда кто же – Иисус? – Она в последний раз окинула взглядом изуродованный клуб. – Время вышло, – сказала она Рорку, – тебе пора вызывать своего шофера!
– Он уже должен быть здесь. – Рорк открыл дверь, пропуская жену вперед, а когда она вышла, нагнулся и поцеловал ее в губы. – Спасибо за помощь, лейтенант.
– Глядите-ка, он еще и целоваться умеет! – пропела Пибоди, провожая взглядом Рорка, который направлялся к ожидавшему его лимузину. – Похоже, у него это здорово получается!
– Только не мечтай о том, что когда-нибудь ты в этом убедишься!
– Я и не мечтаю. – Пибоди сложила губы в трубочку и ревниво посмотрела на Еву. – Но знаю одно: чтобы пройти через
