и Григорий Мелехов. Здесь его духовное настроение коренным образом меняется. Он снова активен, храбр, энергичен. Практический опыт, который он приобрел в гражданской войне, привел его к ясному и твердому пониманию, что белогвардейцы ему «насолили достаточно» и враждебны трудовому человеку. Вот почему, находясь в Красной Армии, он «с таким усердием навернул» корниловского «полковничка», когда ему «довелось цокнуться в бою» с ним, что от него только «полголовы вместе с половиной фуражки осталось». Об этом рассказывает Прохору сам Григорий. Да и сам Прохор заметил изменения, происшедшие с Григорием. «Переменился он, как в Красную Армию заступил, веселый из себя стал, гладкий как мерин» (Т. 5. С. 309). Это же было сразу видно, как только Григорий принимает решение никуда не уходить, а вступить в Красную Армию: «Поехали на квартиру, ребятки, держи за мной! – приказал повеселевший и как-то весь подобравшийся Григорий».
Возвращаясь из Красной Армии, он «с наслаждением мечтал о том, как... поедет в поле». Он мечтал о тихой, мирной жизни, и на все был готов, «лишь бы жить спокойно». Если раньше Григорий активно участвовал во всех крупных событиях своего времени, то сейчас он пытается совсем устраниться от общественной жизни: и его «земля кликала к себе, звала неустанно день и ночь» (Т. 4. С. 293). Но первый же разговор с Кошевым убеждает его в том, что жизнь оказывается не такой уж простой, «какой она представлялась ему недавно. В глупой, ребячьей наивности он предполагал, что достаточно вернуться домой, сменить шинель на зипун, и все пойдет как по писаному: никто ему слова не скажет, никто не упрекнет, все устроится само собой, и будет он жить да поживать мирным хлеборобом и примерным семьянином. Нет, не так это просто выглядит на самом деле» (Т. 5. С. 374). И этот период жизни Григория в трактовке некоторых исследователей принял одностороннее толкование. Стремясь во что бы то ни стало доказать, что Григорий лишается положительных качеств своего характера, В. Гура писал о том, что «Григорий Мелехов страшится расплаты за свои преступления перед народом, теряет мужество, узнав о расстреле Платона Рябчикова» (Гура В. Указ. соч. С. 123). В. Гура упоминает при этом только о том, что он «содрогался от испуга и отвращения» к себе, идя на регистрацию в ЧК. Но это только одна сторона его чувств и мыслей, которая действительно могла бы представить Мелехова слабым и трусливым! Но Григорий Мелехов не таков. Когда он шел регистрироваться, ему встретился Фомин, который сказал, «что политбюро офицеров зачинает арестовывать», и посоветовал: «Лучше бы тебе, парень, смыться отсюда, да поживее». А между тем Григорий твердо решил никуда не уходить: «Поднимаясь по каменным ступенькам двухэтажного здания политбюро, он думал: «Кончать – так поскорее, нечего тянуть! Умел, Григорий, шкодить – умей и ответ держать!» (Т. 5. С. 384).
В переживаниях Григория наблюдается и страх, и испуг перед тюрьмой («Сроду не сидел и боюсь тюрьмы хуже смерти»), и отвращение к этому страху, которое сменяется твердым решением явиться в ЧК и держать ответ,
