как призраки в пелене дыма. Как солдаты, подумала она. Все это было похоже на военное кино.
Струи воды сверкали, пролетая по воздуху.
Ей хотелось знать, что происходит там, внутри. Что делают эти люди? Что делает огонь? Если это война, может, он прячется, а потом выскакивает из засады, золотой и яркий?
Падал на землю пепел, похожий на грязный снег. Как зачарованная, Рина шагнула вперед. Мать схватила ее за руку, потянула назад и прижала к себе.
– Стой тут, – прошептала Бьянка. – Мы должны держаться вместе.
Ей хотелось только посмотреть. Мамино сердце стучало, барабанным боем отдаваясь у нее в ухе. Рина вытянула шею и повернула голову, ей хотелось подойти поближе. Ну, хоть немного ближе. Но она не решилась спросить у мамы.
На мамином лице не было возбужденного интереса, и не любопытством блестели ее глаза, а слезами.
Мама была очень красивая, все так говорили. Но сейчас ее лицо казалось высеченным из камня, на нем залегли глубокие скорбные складки, глаза покраснели от дыма и слез, серый пепел лежал на ее волосах.
Рядом с ней стоял папа, обхватив ее одной рукой за плечи. Рина с ужасом заметила, что у него тоже слезы на глазах. Она видела, как огонь отражается в них, словно огонь пробрался внутрь, к отцу в глаза.
Нет, это не кино, все по-всамделишному. То, что принадлежало им всю жизнь, сгорало прямо у нее на глазах. Теперь Рина могла заглянуть вглубь и увидеть за завесой гипнотической пляски огня черные разводы на стенах «Сирико», зазубренные осколки стекла, копоть и влажную сажу, пятнающую мраморные ступени.
На улицу высыпали соседи – большинство в пижамах и ночных рубашках. Некоторые держали на руках детей, даже младенцев. Многие плакали.
Вдруг она вспомнила, что Пит Толино с женой и ребенком живет в маленькой квартирке над пиццерией. Что-то стиснуло ей сердце, когда она взглянула наверх и увидела дым, валящий из верхних окон.
– Папа! Папа! Пит и Тереза!
– Они в порядке. – Он подхватил ее на руки и поднял высоко-высоко, как когда-то в детстве. Он прижался лицом к ее шейке. – Все целы.
Рина, стыдясь, спрятала лицо у него на плече. Она не вспомнила о людях, не подумала даже о вещах: о картинах, мебели, скатертях и больших духовых шкафах.
Она думала об огне, о его блеске и грозном реве.
– Прости! – Теперь она рыдала, спрятав лицо на голом плече отца. – Прости!
– Ш-ш-ш… Не плачь, мы все исправим. – Но голос у него срывался, он сильно наглотался дыма. – Я все исправлю.
Рина повернула голову и оглядела лица людей, освещенные пожаром. Она видела лица своих сестер, они стояли обнявшись. Мама обнимала Сандера.
Старый мистер Фалко сидел на своем крыльце, перебирая четки узловатыми пальцами. Миссис Дисальво, их соседка, подошла и обняла маму за плечи. Рина с облегчением заметила Пита: он сидел на краю тротуара, закрыв лицо руками, его жена с младенцем на руках жалась к нему.
