Если трусите – сразу можете сдаться. Я заберу только коня, собаку и доспехи. И оружие, конечно…
Я поинтересовался:
– А что останется мне?
– Жизнь, – прорычал он. – Я мог бы взять вас в плен и потребовать выкуп, но я отличаюсь непомерным и ничем не оправданным великодушием, за что надо мной уже улыбаются, потому вот… Защищайтесь!
– Хорошо-хорошо, – сказал я поспешно, – значит, это не во имя высокой идеи, а обыкновенный грабеж?
Он фыркнул.
– Какой это обыкновенный? Я же рыцарь!.. Я не ударил в спину, как разбойник, а даю вам приготовиться. И даже исповедоваться, если придет такая блажь.
– И все благодаря такому великодушию? – спросил я.
Он вздохнул.
– Что делать, моя доброта уже стала посмешищем. И эта… как ее, вы утверждаете, что леди Марселина не самая красивая на свете?
Я сказал поспешно:
– Что вы, что вы! Я вполне согласен, что она самая красивая и за краем света!
– Нет, спорите!
– Ни за что, – заверил я.
– Я вижу по вашим глазам, – заявил он упрямо, – что возражаете!
– Нет-нет, – сказал я предельно искренне, – уверяю вас, ваша леди Мирабелла – само совершенство!
Он набычился, посмотрел с подозрением.
– Какая Мирабелла? Разве я сказал Мирабелла, а не Маргарита?.. Сэр, не старайтесь отвлечь меня от праведного пути! Ваши конь и доспехи будут моими. Собаку, так и быть, оставлю вам… хотя люблю собак. Но собаки, увы, остаются верны хозяевам, какими бы те себя трусами ни показали…
Он поднял коня на дыбы, копье нацелил мне в голову. Я вцепился в копье, сказал тихо:
– Зайчик, давай!
Подо мной дернулось, словно выскальзывающая площадка, следом удар, и я сперва съехал на круп, а теперь едва не перелетел через голову, однако бравый рыцарь вылетел из седла и вместе с конем отлетел на десяток шагов. Конь грохнулся с жалобным ржанием, вскочил и отряхивался, как собака, а потом расставил все четыре ноги и стоял так, дрожа, как пес на морозе, а рыцарь растянулся подобно огромной лягушке, попавшей под асфальтовый каток, не сразу пошевелился, застонал, приподнялся на локте.
– Доблестный сэр, – осведомился я с высоты седла, – можно ли считать наш поединок законченным?
Он с трудом привстал на колени, затем кое-как воздел себя на задние конечности.
– Ни за что!
– Тогда продолжим, – сказал я и обнажил меч. – Уверен, что раскрою вас даже в этих доспехах от макушки и до развилки внизу. Давайте биться о заклад, что развалю строго на равные половинки?
Он пробурчал:
– А если не сумеете, кому проигрыш отдадите?
– Вы сообщите адрес, – предложил я.
– У таких, как я, – сказал он гордо, – некому передавать наследство.
– Почему?
Он сказал оскорбленно:
– Как почему? У меня
