некомфортно. Хм, абзац какой-то, да мне уже не комфортно, – возмутилась Капчага. – Эта куртяшка стоит 1990 евро.
– Так вот чем она греет. Это же по сколько «евров» на градус Цельсия приходится? – Генка закатил в глаза. – Уф, меня в жар бросило.
– Эту парку нужно носить с теми шортами, – сказал Андрей. – Может, поработаем, коллеги?
– Натуральный баклажан этот Батюшко. – Мариэтта торопливо застегивала «молнию» куртки. – Это надо же, куда занесло.
– Зато воздух какой чистый, – бодро восхитился Генка, нахлобучивая кепи пониже.
Группа стояла на склоне заснеженного холма. Подобные сопки-холмы громоздились до горизонта. По левую руку тянулся берег моря: стометровая полоса ледяного припая, а дальше водяной простор бутылочного цвета. С моря дул ветер, хватал ледяной лапой за лицо, насмешливо и грубо мял, морозил щеки. Андрей и не помнил, когда доводилось прочувствовать такую настоящую, морозную зиму. Не выше минус 20. Судя по всему, вечер. Нет, не зима – нормальная заполярная весна. На западе еще видно бледное пятно от зашедшего солнца. Одуреть, до чего просторный и прозрачный мир. Обзор километров на пятьдесят: сопки, торосы, море, редкие пятна низкорослых деревьев. Почти веришь этому морозному горизонту. Но все-таки «Фата» – чуть меньше запахов, чуть перехлестывает неправдоподобностью красота заката. Все чуть-чуть. Но мороз-то самый натуральный.
– Двигаемся, командир? Стоять околеем. – Генка чуть подпрыгивал на месте от нетерпения.
Андрей с сомнением смотрел на цепочку следов – они уводили по склону. Похоже, пропавший Батюшко не слишком-то колебался – немного потоптался на месте и двинулся вдоль морского берега. Смысл искать инженера? Время в «Фате» – понятие относительное, но прошло более пятидесяти часов. Мог уйти далеко, тем более ночь ему как-то нужно было пережить. Замерз? Выжил? Вышел к людям или убежищу? В любом случае Отделению придется несладко. К ночи температура запросто упадет до минус 30. Полевая форма к столь экстремальным условиям не приспособлена. Померзнет воинство. С другой стороны, время еще есть, уйти можно в любой момент.
– Прогуляемся дотемна, гражданин начальник?
Андрей глянул на подругу:
– Мысли читаем, Капчага?
Мариэтта радостно кивнула: из приподнятого капюшона куртки торчала только макушка, повязанная вишневым платком, да сияли раскосые глаза.
– Знаете, коллеги, когда вы друг другу так улыбаетесь, мне хреново, – жалобно сказал Генка. – У меня депрессия к единице подкатывает. Я завистливый.
– Не ври, – сказала Мариэтта. – Тебе одной девчонки всегда мало будет. Ты – енот-потаскун, Геночка.
– Я же не виноват. Это гормоны. Я если влюблюсь, одну-единственную любить буду. С остальными только так… чтобы не обижались. Я добрый.
– Так, идите-ка вы лесом, в смысле тундрой, с такими разговорами, – сказал Андрей. – Дотемна хорошо прогуляемся. Может, инженер где-то здесь
