глазами.
«Ведьма», – подумала Катерина и испугалась не на шутку, даже в баню ходить перестала, боялась опять с этой бабкой встретиться. Нагревала два ведра на газу и в тот день, когда сын уходил в ночную смену, мылась в большом тазу на кухне, плотно занавесив окно, да глотая слёзы, оттого что и спинку потереть некому.
Приближался Новый Год.
Катьке дали премию, и она решила себе купить что – нибудь вкусненького. Особенно она любила рахат – лукум и печенье с корицей.
Сын сказал, что будет встречать его со своей девушкой и приедет только после Рождества, числа 10—го. Ключа от комнаты он не оставил. А в 6 часов вечера у Катерины сломался телевизор. Он только показывал, но не говорил. Она, запыхавшись, с трудом притащила на маленьком коврике из коридора ещё один, точно такой же, оставленный на запчасти, который, в отличие от первого, только говорил, но ничего не показывал. Еле – еле взгромоздила сверху показывающий, а снизу – говорящий. Включила оба телевизора на одну программу. Стало веселее.
Она придвинула стол поближе к кровати. Поставила рядом на пол телефон – вдруг кто позвонит, чтобы поздравить. Взяв из шкафчика с инструментами маленькую пилочку, он срезала пробку с шампанского. Открыть шампанское обычным способом она не смогла, сил не хватило.
Потом наполнила штук десять пластиковых бутылок горячей водой, обложила себя ими. Топили как всегда еле – еле, да и познабливало что – то, видно плохо укуталась после кухонного мытья.
Очнулась она, когда телевизор уже просто шипел, все программы закончились. Голова была тяжёлая, бутылки остыли, и Катю трясло. Она протянула руку к серванту и достала градусник.
39,9.
Из того же ящика она достала анальгин и приняла сразу две таблетки. Еле дотянувшись, выдернула из розетки вилку удлинителя, телевизор замолчал. И опять провалилась то ли в бред от высокой температуры то ли в сон, который мучил её уже, почитай, четверть века.
* * *
Катину семью выселяли с разгромленной Собачьей площадки в Черёмушки. Над руинами Собачки нависали уже посохинские творения, прозванные в народе – мишкиными книжками.
Маленькая комнатёнка столетнего особнячка, бывшая дворницкая, была забита тюками, узлами, чемоданами.
Отец сам собирал свой чемодан и старого образца саквояж. По – особенному укладывал любимый белый чесучовый костюм и шёлковые сорочки с прошвами, даже маме не доверял. Где – то раздобыл картонку для велюровых шляп. Щёголь он был.
Немецкий трофейный аккордеон был убран в специальный футляр, купленный пару лет назад на Тишинском рынке у какого – то безногого инвалида. Безногий инвалид этот, сидевший на деревянной подставке с колёсиками из подшипников, своей синюшной и небритой физиономией напугал Катю, поехавшую на рынок вместе с отцом. Инвалид вытащил из кармана замурзанный носовой
