ты там шуршишь?
Это Зина.
– Спать ложусь.
– Ты что – здесь прописался?
Она вытянула меня из ворохов «Пионерской правды». И провела меня, не дыша, в комнату. Мы шептались.
– Только тихо.
– Ага.
– Это ведь не моя комната.
– Я помню. А где подруга?
– Она в ночную.
В квартире еще больше, чем на лестничной клетке, пахло капустой, родней и далеким детством. Жильцов здесь было немало, и по меньшей мере двое держали кошек. Сама комнатушка была меньше маленькой. Крохотная. Сверху на меня чуть не упал велосипед.
– Тише ты.
– Кто так вешает велосипеды? Повесили бы прямо на люстру.
– Не твое дело!
Так я стал ночевать у Зины. Это бывало иногда. А иногда в общежитии, у Олега-два. А иногда на вокзале. Такое было время.
Отношения у нас с ней сложились своеобразные, скажу яснее – чистые. Потому что произошла некая тихая подмена. В тот же вечер я, понятно, стал к ней приставать. То есть когда легли. Но меня не ждали. Если я люблю свою Галю, она, Зина, со мной спать не будет. Не имеет права. И это неважно, что Галя не дождалась меня и выскочила замуж. Важно, что я ее люблю.
– Но погоди, – перебивал я, совершенно рассвирепев, – ведь мы уже с тобой спали.
– Ну и что?
– Тогда была та же картинка.
– Нет, не та же. Тогда я надеялась.
– На что?
– На любовь.
– А сейчас почему ты не надеешься?
– Сейчас я все о тебе знаю.
И хоть ты ей кол на голове теши. Нет, нет и нет. Конец фильма. Я перепробовал все отмычки, но впустую.
Я дошел до того, что стал объяснять ей подсознательное. Про внутреннюю жизнь либидо. Про то, что тело подчас хочет и умеет жить своей отдельной жизнью и что независимо от нас иногда хочется тихого общения разноликих «я» и «я». Пир интеллекта. Но для Зины все эти тонкости были трын-трава. Очередная болтовня. Она обо всем этом не слышала и слышать не желала. Кремень.
Между прочим, выяснилось, что Зина замужем. А муж в заключении. Она даже не знала толком, что такое муж, – только поженились, и его за решетку. Полгода не пожили.
– Я об этом тебе и толкую: ты как женщина – еще не проснувшаяся. Тебе надо проснуться.
– Отстань!
Это ее не интересовало.
– Сколько ж ему дали?
– Восемь.
– Ого! – Я отдал должное.
Зина вздохнула. История была коротка и обычна. Выпивал. Веселился. А тут подвернулась новая работа – кладовщиком. Уговорили. Подбили на тихое дело. Вот и загремел.
– Я тебе как-нибудь покажу его фотографию, – очень серьезно пообещала она.
Я лежал и смотрел в потолок. Постелено мне было на полу. Теплый матрас. Теплое одеяло. Теплая комната. То, что надо.
Но поначалу я заныл.
– Холодно будет.
