style="font-size:15px;"> – Я рада, что хоть в чем-то мы достигли согласия. А теперь давай, обговорим условия раздела имущества.
– Эля! – Лазарев уронил мобильный, – мы не жили вместе больше десяти лет! Какой, на фиг, раздел имущества? Да вся наша совместная жизнь, по факту, длилась один месяц!
– В паспорт загляни.
– И что там?
– Дата свадьбы. Пятнадцать лет прошло.
– Элеонора! Как тебе не стыдно! Да ты сбежала от меня…
– Мы не разведены. Мы то жили, то не жили вместе…
– Не надо п…ь! Может, мы и переспали после твоего ухода один-два раза…
– Милый… Я вот думаю, – Элеонора театрально приложила наманикюренный пальчик к губам и закатила безупречно накрашенные глаза, – а не повидать ли мне сестренку, которая работает в прокуратуре? А не посплетничать ли с ней, по-девичьи, о мужиках, подлецах? Ведь есть такие, подумать же страшно, мало того, что жене изменяют, по бабам ходят, так и – уму непостижимо! – снимают на видео всякое непотребство… а пару-тройку красоток, вообразить только, продали в бордель за границу… Кстати, а твои бойцы невидимого фронта, Черномор и Лис, в курсе об этих несчастных девчонках? Они ведь оба – парни хорошие, не то, что некоторые, правда, милый?.. Только слишком нервные, верно, да?
– Шантаж…
– Какой шантаж? Ты о чем? – невинно улыбнулась Элеонора.
– О бане, б…ь, о блохе в кармане! А ты не думаешь ли, милая моя, что по одному моему слову эти милые мальчики нежно и аккуратно закатают тебя в асфальт? Или замуруют в стене строящегося культурно-развлекательного центра? Твой призрак там отлично впишется в обстановку: ты ведь такая культурная! И развлечься любишь.
– Боюсь, дорогой, – не моргнув глазом, ответила Эля, – что, если я расскажу малышу Лисицыну про твои многочисленные способы зарабатывать деньги на слезах и крови доверчивых женщин, беззащитных деток… из стены будет выходить твой призрак… мрачный такой, совсем некультурный, но что поделаешь! А я стану веселой вдовой, и буду скорбеть по тебе в перерывах между шоппингом и поездками на курорты! Мне так пойдет траур, ты не находишь?
Лазарев шагнул к ней. Элеонора моментально очутилась возле журнального столика и взяла с него графин с коньяком.
– Так не современно… Так в твоем унылом, старческом стиле… – поддразнила она мужа, и вдруг с размаху бросила графин на пол. Тот с грохотом разбился, коньяк коричневым пятном расплылся по белому ковровому покрытию, – Пол у тебя тут тоже не модный!
– Эля, – прохрипел Лазарев, надвигаясь на нее.
– Ладно, мне пора! – Элеонора грациозно скользнула мимо него к двери.
Антон Валерьевич бросился за ней. Но пятнадцать лет разницы в возрасте дали о себе знать, догнать хулиганку не удалось. Элеонора бегом выскочила из квартиры и чинно зашагала к лифту.
– Не было печали, черти накачали! – Лазарев схватился за сердце и сел на банкетку возле двери.
Сотовый в кармане брюк засвистел «Мы бандито-гангстерито,
