а именно: пакет кефира, три сырка глазированных, лаваш, пять пакетов «быстрой» овсяной каши, пять яиц, молоко и бульонные кубики. Притащил продукты домой и стал ждать визита Петра Сергеевича. Занятий у меня хватало: пропылесосить квартиру, приготовить завтрак, поесть и… поработать над сканвордами, потому что не забывал: никто за меня мою (нашу с Евгением) работу не сделает.
Работа пошла: «каприз» – вздорное желание; «ядро»… К черту Мюнхгаузена, просто – «спортивный снаряд». Нет, это действительно слишком просто. «Основа атома» – беззубо. Скажем так: «его распад опасен». Допустим. «Калмык»: «президент Илюмжинов» – плоско. «Сын кочевого народа» – лучше, но сегодня не соответствует истине. А вот: «друг степей (Пушк.)». Кажется, попал. Кажется, работа пошла. Впрочем, надо быть начеку, не давать ход слишком сложным формулировкам. Редактор то и дело упрекает нас с Евгением в излишней интеллектуальности. Читатель, говорит он, должен разгадывать сканворд за три остановки метро, если он сидит, и за четыре, если стоит, прислоняясь к торцевой стенке. А меня, признаться, тянет на литературу. Литература – моя любовь с детства. У меня была русская бабушка и русская мама, поэтому русский язык для меня такой же родной, как эстонский. Я люблю обе литературы – русскую и эстонскую. И знаю кое-что. Меня интересовала филология. Еще в школе я увлекался структурным анализом. Раздобывал лекции тартуского профессора Лотмана и питерского профессора Иванова. Я сравнивал русский текст «Преступления и наказания» с текстом эстонского перевода, выполненным Антоном Хансеном Таммсааре. Но… цирк победил филологию. Теперь я думаю, что победила обида на природу, лишившую меня нормального роста. Победило желание вопреки всему и всем выделиться именно физически. Это у меня получилось. А потом одолело желание шевелить мозгами. И шевелю вот…
«Привоз – рынок в Одессе». «Дядя» – «благодетель Евгения Онегина». Или проще: «отец кузена». Или «кузины». «Кузины» – получше: есть какая-то игривость. Пусть будет «отец кузины». «Утенок» – «гадкий – у Андерсена». Или короче: «сын селезня». «Ржание» – «хохот в конюшне». Здорово. Мне самому стало весело, как представил…
В дверь позвонили.
Пришел сосед Петр Сергеевич. Он был без формы, это меня почему-то огорчило.
– Какие проблемы? – спросил он, поздоровавшись.
Я помнил, что Петр Сергеевич любит хороший кофе, знает в нем толк. Пошел на кухню, сварил. У меня все имелось: молотый кофе, джезва и три подставки: перед плитой, перед прилавком и перед раковиной. Имелось и солоноватое печенье «крекер». Мы разместились в креслах возле журнального столика. Здесь мне не требовалась подушка.
– Так в чем дело, сосед? – спросил Петр Сергеевич, отхлебнув из кофейной чашечки. Я рассказал подробно всю историю. Сергеич слушал, не перебивая.
– И чем же я могу тебе помочь, Валерий? – спросил он, когда я закончил.
– Петр Сергеевич, – сказал я, – помоги найти того
