зевком и неожиданно признался: – Я все еще под твоими окнами. Стекла протирал, зеркала. А что такое?
– Поднимись. Есть дело, – скомандовала Вера и пошла ему открывать.
Она заставила его обойти всю квартиру раза три. Заставила смотреть, внимательно смотреть.
– Что ты видишь, Юра? – пристала она после того, как он развел руками и признался, что не замечает странностей.
– Только тапки, Верочка. Больше вроде ничего.
– Юра! – прикрикнула она. – Не будь тупым! Будь внимательным, ты же это можешь. Смотри еще раз! Что-то не то. Я чувствую, что что-то не то! Но никак не могу найти. Смотри!
Юра вздохнул и пошел снова по квартире. Он тоже устал. И мечтал о горячем душе, тарелке супа и мягкой подушке. Но ослушаться Веру не мог. Не привык. Заглядывал везде. Даже заставил Веру встать с дивана и заглянул под подушки.
– Ну! – подняла она на его тяжелый взгляд. – Нашел что-нибудь?!
Спросила и тут же подумала, что, если Юра не найдет ничего подозрительного, не найдет никто. С его наблюдательностью и феноменальной памятью, ему бы в разведке служить, а он стал вором. От дел, правда, давно отошел. Но посидел в свое время достаточно.
– Учебники, – произнес Юра, почесывая макушку.
– Что учебники?
Вера непонимающе моргала, в голове мгновенно стало пусто и гулко. Слова старого друга зазвучали странным эхом, перекатываясь из уха в ухо.
– Они на месте. А сегодня вторник. Он должен быть в школе.
– Да, должен. А где он, по-твоему? – рассердилась она даже.
– Где угодно, но не в школе, – пожал Юрик плечами. – Учебники на месте. Я сверился с его расписанием. И одежда, в которой он обычно в школу ходит, висит в шкафу. И еда…
– Что еда?! – Она громко всхлипнула.
Юра был прав. Книги действительно лежали на его столе стопкой. На самом краю. И все лежали. Она их видела. Значит, Денис не в школе. Тогда где этот паразит?! Где он?!
– Что еда, Юрик? – прохрипела Вера и откинулась на спинку дивана с зажмуренными глазами.
– Еда в холодильнике не тронута, минимум, неделю.
– Неделю?! – ахнула она, широко распахивая глаза. – То есть сколько нас не было, столько он и холодильник не открывал?
– Выходит так, Вера. – Юрик присел к ней на диван, нашарил ее ладонь, легонько сжал. – Вер, ты не сильно переживай. Загулял пацан. Объявится. Ему семнадцать, Вера. Себя помнишь в этом возрасте?
Она покосилась на него и промолчала.
Вспоминать себя в семнадцать лет ей очень не хотелось. Шальными они были, шальными и неправильными. Выпивала, курила, гуляла с парнями. Догулялась до беременности, сделала аборт. И подписала себе приговор – бесплодие. Потом ударилась в бизнес. Мало спала, много работала, подставляла конкурентов, были даже попытки устранения. Вовремя одумалась, не взяла греха на душу. Их и так, грехов этих, было – не отмыться.
Так что вспоминать себя в семнадцать лет ей было тошно. И
