оборачиваясь, уточнила Вера.
А в голову больно ударило: а она ведь подозревала, что ее мальчик что-то такое затевает. Ныла ее душонка, и еще как ныла.
– Того самого.
Она угадала, что Юра кивает.
– Что украли? Ценности, картины, деньги?
– Ты не поняла, Верунь, – отозвался ее старый друг. – Обокрали сразу три его ювелирных магазина.
Она медленно повернулась. Прищурилась. Произнесла, не слыша собственного голоса:
– Вот как?
– Да. Сразу три. – Юра снова распластал пятерню на затылке.
– Нашли грабителей?
Она оглохла? Почему она не слышит того, что произносит? Или ей только кажется, что она говорит, а на самом деле слова вязнут во рту, не пробиваясь сквозь тесно сжатые зубы.
Но Юра отвечает ей, значит, слышит.
– Нет, конечно, – фыркнул Юра почти весело и неожиданно задвигал ступнями по полу кухни, словно собрался станцевать. – Не для того грабили!
– Я поняла тебя, – оборвала она его веселье. – И? Что ты хотел мне сообщить важного?
И вот тут Юра запнулся.
Важное было страшным. Или он пока не был в этом уверен? И не успел подобрать нужных слов, пока шел от скамейки до двери ее квартиры?
– Говори как есть, Юрик, – снова странным неслышным голосом попросила Вера.
– Ограбили одновременно сразу три точки. Охрану опоили чем-то. Сигнализацию отключили, – принялся он мямлить, очень внимательно рассматривая свои носки.
Обувь она всегда заставляла его оставлять в прихожей.
– И?
– Все прошло почти безупречно. Ну, это я как профессионал тебе заявляю.
Юрин тонкогубый рот дернулся и растянулся в странной гримасе почти до ушей.
Что это было? Верочка задумалась, отвлекаясь. Сожаление о загубленном таланте вора? Зависть к бывшим коллегам, сумевшим обойти охранные системы и сыграть на человеческом факторе?
– Почти? – тут же зацепилась она за нечаянно оброненное Юрой слово. – Что пошло не так?
– На одной из точек… – Он запнулся, рот растянулся еще шире.
– Юра! – крикнула она на него.
И ушам сделалось больно, словно кто проткнул их острой длинной иглой. Слух вернулся.
– На последней точке охранник не уснул. И его убили. Ножом. Или заточкой. Точно не скажу. Вернее, думали сначала, что это охранник. Потом не опознали в нем сотрудника.
Он замолчал, снова принимаясь рассматривать свои носки. Новые. Чистые. Без намека на дырки. Он их перед вылетом надевал в отеле. Летели четыре часа всего. Чего он на них уставился?
– А кого опознали? – спросила она, чувствуя, что страшно замерзла.
Подошла к батарее и потрогала. Горячие. И в кухне жарко, даже душно. Почему она мерзнет?
– Пока никого, Верунь, – признался он, поднимая на нее бледное невзрачное лицо. – Парень в черном костюме
