становились все более страстными. Вкус ее губ и ее кожи возбуждал, успокаивал и соблазнял Рорка. Ее тело, ее маленькие твердые груди дарили ему бесконечное наслаждение.
Ева распахнула полы рубашки мужа, и плоть прижалась к плоти. Она выгнулась всем телом, Рорк больше не медлил.
Вечер стоял прохладный, но их тела горели огнем. Ева раскрыла губы, давая дорогу его языку, и негромко вздохнула. Желание становилось нестерпимым.
Когда губы Рорка спустились ниже и начали ласкать ее тело, вздохи сменились стонами.
«Еще, еще», – думал он. А потом перестал думать.
Ее шея, плечи, груди… Он ласкал их так жадно, словно хотел добраться до ее сердца.
Трепещущая Ева была вся в его власти.
До него она не знала, что такое настоящая страсть. Прикосновение губ и рук Рорка неизменно сводило ее с ума.
Ева видела плясавшие в небе звезды и чувствовала, как те же звезды взрывались в ее теле. Она млела, таяла и двигалась с ним в одном медленном, сладострастном ритме.
Постепенно страсть сменялась нежностью. Ласками, шепотом и прикосновениями.
Пальцы Евы гладили его волосы. Губы прильнули к шее и ощутили биение его пульса. Потом она открыла глаза и увидела, что Рорк следит за ней.
Никто, думала она, с трудом втягивая в легкие воздух, никто не смотрел на меня так. Так, словно я самое дорогое, что есть на свете…
Она изогнулась, выпрямилась и изогнулась снова. Эти движения были терпеливыми и необузданными одновременно. Ритм оставался чувственным и неторопливым. Их губы снова нашли друг друга.
Она услышала… нет, скорее почувствовала, что он произнес ее имя.
– Ева…
Она обвила его руками, крепко прижала к себе, и два тела свела сладостная судорога.
Два халата возникли словно из-под земли. Иногда Ева подозревала, что где-то в доме скрывается шелковая фабрика, потому что халатов у Рорка было видимо-невидимо. Оба халата были черными и достаточно плотными, чтобы надежно защищать тело во время импровизированного ужина на свежем воздухе.
Ева решила, что было бы глупо не воздать должное редкостному бифштексу из настоящей говядины и замечательному красному вину, сидя при свечах в саду на крыше. Тем более после умопомрачительного секса.
– Это очень хорошо, – сказала она, проглотив очередной кусок мяса.
– Что именно?
– Что ты вернулся. Есть такой обед в одиночку совсем неинтересно.
– Соммерсет всегда к твоим услугам.
– Не порти мне аппетит.
Рорк следил за тем, как она расправлялась с сочным бифштексом.
– Что-то незаметно. Ты сегодня ела что-нибудь?
– Булочку, и еще печенье. Так что не ворчи… Что такое «Пино-нуар» сорок девятого года?
– Какая этикетка? – тем же небрежным тоном спросил Рорк.
– О черт! – Ева закрыла глаза и мысленно представила себе бутылку. – «Мэзон де Лак».
– Отличный выбор. Пятьсот долларов бутылка.
