и теперь просто в бешенстве! – руки служанки невольно подрагивали, поэтому она прижала их к себе. – Я ходила в парк, надеялась тебя отыскать, но…
– О-о-о! А вот и наша пропажа! – пронзительное и внезапное провозглашение отца прервало речь служанки. – Мы уже Вас обыскались, сэр! Извольте объясниться!
Его издевательский тон вызывал во мне раздражение.
Бетти окинула меня глубоко сострадательным взглядом и тут же покинула прихожую.
– Почему ты так рано вернулся? – спросил я.
– А это закон подлости вернул меня домой раньше. Знаешь, Мартин, так всегда случается: стоит задумать нечто тайное и непозволительное, даже будучи на сто процентов уверенным, что это удастся скрыть, как непременно все срывается и исход получается совершенно непредсказуемый.
Голос отца оказался обманчиво-спокойным, но последняя его фраза заставила меня встрепенуться:
– Где ты был, гаденыш? – с криком выдал он, покраснев от напряжения и гнева.
Семнадцать лет это лицо ввергало меня в дрожь. Разъяренный взгляд пронизывал насквозь, оставляя за собой лишь чувство страха. Оно не позволяло ощущать что-то иное. Его было слишком много: страх накапливался во мне годами, слой за слоем, как породы в недрах земли. Однако всего одна прогулка по солнечному парку и оживленному городу – самая первая, когда я смог расслабиться и наблюдать мир вокруг себя с широко раскрытыми глазами, впав в опьяняющее забытье, – смогла запечатлеться в памяти и проникнуть в душу, словно яркий луч света. Этот луч зажег меня изнутри и просочился в самое сердце.
– Ты хочешь, чтобы я спросил повторно? – вновь раздался рев отца.
Я поднял на него глаза. Дрожь куда-то исчезла. Внутри себя я ощущал спокойствие, именно ту безмятежность, которая сопровождала меня на недавней прогулке. До сей минуты я хотел солгать, выдумать любую уместную ложь, но вдруг передумал. Уверенность отразилась в моих глазах, а за ней последовал четкий и абсолютно спокойный ответ:
– Я был в парке, прохаживался по широким дорожкам вдоль пронзительно-ярких зеленых деревьев, вдыхал ароматы лета. Это было будто впервые, немыслимо… – на моем лице показалась воодушевленная улыбка. – Затем я направился в город. Иногда полезно ходить пешком, многое начинаешь замечать. В отсутствии спешки и гула мотора твоей машины Чикаго открылся мне с совершенной новой стороны. Если бы не сильный голод, я бы с удовольствием задержался на час или два.
Мое откровение повергло отца сперва в ступор, а после – в шок. Да, без сомнений, он был ошеломлен до потери речи. Впрочем, и я был от самого себя в некотором потрясении. Что это было? Мне на мгновение показалось, что настоящий Я спрятался за спиной другого человека – свободного и бесстрашного, совсем незнакомого, и эта речь принадлежала ему.
– Ты пьян, или же солнце выпалило из твоей головы весь мозг?
– Нет, папа, со мной все в полном порядке и даже лучше!
– Годы…
