неопределенно хмыкнул, оценивая картину. Внизу селение с редкими домами, колодец, козы пасутся. Куры бегают, кудахчут. В небе ястреб – опять кто-то желтого цыпленка не досчитается. Дым далеко. Где-то горит знатно: черные клубы поднимаются слишком высоко в небо, закрывая легкой пеленой обеденное солнце. Ветер принес запах гари.
– А что я должен увидеть? – спросил на всякий случай.
– Тебе зоркие глаза для чего даны? – насупился Прохор. – Чтобы хлопать ими?
Слова обидные пришлось проглотить. Нет, я, конечно, ответил, как полагается, но вместо задуманного получилось:
– Вижу, дядюшка Хор, дым в небе, – голосок прозвучал пискляво и заискивающе. От досады чуть в сердцах не сплюнул.
– И что думаешь?
– Минькино горит.
Старик покачал головой, соглашаясь, пригладил седые вихры.
– Так. Правильно мыслишь. Сожгли Минькино дотла. Пойдем, больше мы ничего не увидим.
Стали спускаться вниз к селению. Аккуратные белые домики под соломенными крышами выглядели празднично, нарядно и как-то неестественно. Рядом крутилась серая волчица. Уши торчком, смотрит по сторонам, вынюхивает. Я не удержался, спросил, забегая вперед перед важным дядюшкой:
– А что мы еще должны были увидеть, дядюшка Хор? Чего так долго ждали?
Старик вздохнул, погладил бороду.
– Беженцев, Егорка, – пробормотал он и, минуя меня, зашагал дальше.
– Так не было никого! – скороговоркой выпалил я. – Никто не пришел из Минькино.
– Не пришел, – согласился дядюшка Хор и неохотно добавил, – и не придет уже никогда.
Глава 2
– Это славный мальчик! Возьмите его в дружину, – твердил, как заведенный, верный дядька. Мы стояли по щиколотку в серой грязи, а мимо медленно ехали всадники, закатанные с ног до головы в глухую броню, тащились полупустые легкие повозки, и никто не обращал на нас внимания.
Мелкий дождь лил, не прекращая, с утра, превратив главную дорогу в кашу. Маслянистые пласты глины лежали вдоль дороги и только и ждали падения какого-нибудь неудачника. Большие лужи разливались озерами, и колеса повозок, разгоняя мутные волны, с трудом крутились, увязая в грязи. Одна такая застряла напротив нас и крепкий старик, покинув место возницы, толкал ее сзади, помогая своей гнедой лошади. Заляпанная по уши грязью, она устало пряла ушами и не хотела сдвигать телегу с места.
Надо было бы помочь, но дядька, не переставая пританцовывать, приставал к проезжающим всадникам, упрашивая:
– Возьмите мальчика в дружину. Развит парень не по годам. Смышленый! А какие сказки рассказывать – заслушаешься. Возьмите, а?
Я стоял на краю дороги и пялился на застрявшую телегу. Пожилой воин уперся спиной, закряхтел, налегая, и колеса вышли из вязкой грязи. Лошадь набрала ход. Старик перехватил длинные вожжи, стряхнул с потемневших полосок дождь и грязь, и прокричал:
– Тпру, Звездочка. Стой, родимая. Давай передохнем.
