не хватило, и, когда она уже была готова упасть назад в запруду, я успел схватить ее за руку, и сильно потянуть на себя.
– Бежим, – закричала Рата. – Бежим!
Она первой сорвалась с места и возглавила наш маленький отряд. Вода гулко хлюпала в ее коротких сапогах. Я машинально сделал пару шагов, ожидая камнепада сверху и свирепой атаки безжалостных монстров, и увидел рядом с собой медленно прыгающего волчонка. Щенок беззаботно клацал зубами, ловя мошку. Уловив мой взгляд, замер, склонил голову и оскалился в добродушной волчьей улыбке.
– Узнает – прибьет. Нельзя так над человеком издеваться.
Волчонок клацнул челюстями, поймал мошку, потом медленно разжал капкан, выпуская ее на волю, и снова оскалился в улыбке.
На его мохнатой морде виноватого выражения совсем не было.
3.1
Из леса мы так и не вышли. Услышали бой на поле: лязг железа, вопли людей, ржание лошадей, свирепые рыки гуманоидных быков и спрятались под елкой, укрываясь в ее колючих ветках. Тот еще схрон, но другого не было. Лежали ничком, тесно прижавшись, друг к другу, накрывшись мокрым плащом, и выли от страха и холода.
– Папенька! Папенька! – сквозь слезы вскрикивала Рата. Волк от страха семенил тогда лапами, больно царапая бок, порываясь бежать на розыски родственника, но, сдается мне, просто хотел убежать, оставив нас одних. Потому что и у меня желание такое же имелось: она же на ухо мне кричала, заставляя вздрагивать и ежиться, переживать вновь и вновь свою беспомощность.
Знал я точно – вот и Рата теперь сирота. Без отца так точно.
К вечеру, когда начало смеркаться, шум боя стал затихать. Редко лязгало оружие, зловеще тихо становилось. Людей не слышно, только быки иногда торжественно кричат. Чего уж тут непонятного. Проиграли, в общем.
Люди – они до последнего бились, потому что уйти им некуда было. Может, помощи ждали от обозников – на них же вся надежда всегда, но, скорее, нет. Я, когда в разведку пополз, благо Рата затихла, уснув наконец со щенком, – пригрелись оба, понял, что к чему. Наши – они правильно бились: дружиной с лобовой атакой, с маневрами конницы с флангов. Минотавры не такие оказались. Дрались без правил, прыгали, куда хотели, сеяли вокруг себя смерть. Сначала дружину на части разбили, на островки сопротивления, потом и коннице досталось – никто не ушел. В островках кто посильнее оказался – тот дольше продержался. Там и минотавров больше лежало.
Конец же у всех одинаковый был – бесславный и без победы, но умерли как герои. Быстро, правда. Полдня и нет дружины. Будто и не собирали ее всем миром. Я вздохнул, хотел обратно к елке уползти, но вздрогнул – рядом лежали Рата и Волк. У девушки губы беззвучно кривились, слез больше не было. Так и остались мы дальше лежать. Смотреть на побоище и на то, как минотавры с факелами ходят, рубят тела воинов да лошадей, куски мяса уносят, сваливают в большую кучу. Не понятно для чего. Холм рос, превращаясь в огромную гору. Рядом зажигались костры. Чадили трупы, горящие в них. Оранжевое пламя лизало черное небо. Быки
