Вот ты так всегда выдаешь желаемое за действительность!
– Слушай, если у нее что́ не в порядке, так это отец. С головой его, в смысле.
– Это у меня с головой не порядок? Да я…
– … как городской сумасшедший, – закончила за него жена.
Тут он совсем взорвался:
– Тебе еще до каламбуров?! Я целый день с ума схожу…
– А я не схожу, да? Мне она не дочка, да?
Они еще немного покричали друг на друга, и это дало обоюдоуспокоительный эффект. Во всяком случае, прощались они почти спокойно.
Сказался эффект от этого разговора и в том, что он смог вернуться к своим пионерам и пиратам. Не физически вернуться: для этого достаточно было сесть за стол. А – мысли собрать и сосредоточиться.
Сосредоточиться не удалось. Не успел на экране развернулся текстовый редактор с переводом, как подошла Лина Гальперина.
– Привет! Кофейку не хочешь?
– Можно.
Он как бы и не виноват, что не занимается переводом: не откажешь же коллеге.
Пошли в холл, где стоял аппарат, выдававший горячие напитки и всякие готовые закуси, от эфемерных пакетиков с орешками до довольно сытных сэндвичей. Взяли по чашечке кофе: он – с молоком и сахаром, она – без ничего.
– Ну, как тебе последняя игра? – спросила Лина.
Речь шла о «Что? Где? Когда?» Они каждый раз ее обсуждали. Вообще, от Лины можно было узнать что-то новое о театральной жизни, книгах и прочих новостях культурной жизни. Если она что-то хвалила, Дмитрий Михайлович загорался желанием прочесть или посмотреть то, о чем она с жаром рассказывала, но, как правило, этот порыв затухал прежде, чем он успевал сделать к его реализации какие-то шаги вроде покупки билетов или скачивания фильма, и он ограничивался той порцией информации, которую получил от Лины.
– Я про шляпу сразу ответил, – с гордостью сказал Дмитрий Михайлович.
– А я – про светофор и про «Мцыри».
– Ну про «Мцыри» легкий вопрос был. Это все угадали.
– А про флейту глупость какая-то.
– Да! Это никакой логикой невозможно вычислить, если не знаешь конкретно.
– Ну, вообще-то они знатоками называются. Значит, надо знать…
Они начали спорить, точнее, продолжили свой извечный спор: Дмитрий Михайлович считал, что вопросы на чистое знание не должны использоваться в программе, а Лина с ним не соглашалась.
– Ты же сама сказала: «Про флейту глупость».
– Этот конкретно вопрос – глупый. А вообще или не надо называться знатоками, или…
– Тогда давай зададим им: «Напишите формулу…» Ну я не знаю, химическую какую-нибудь, или «Теорему докажите».
Дмитрий Михайлович кипятился, доказывая свою правоту, и при этом у него было чувство, будто некая всепроникающая рука схватила его внутренности от желудка до горла, слегка, но ощутимо сжала их и не выпускает.
