рев двигателя и ужасную езду, я замираю на месте, сжимаясь в клубок от резей внутри меня. Так странно ощущать себя затворницей, я вроде как стала привыкать к своей роли в обществе. Вливаться в обыденность, как река, нашедшая новое устье, соединяться с океаном жизни, играя по его правилам.
Я назвала его имя, мне больше некого звать на помощь. Не знаю, имею ли я хоть какое-то право просить Гранта. После всех его звонков и попыток со мной связаться, сама ясно дала понять, что мы больше не увидимся. Именно я поставила точку на нашем недолгом знакомстве. Верила ли я, что он может быть тем, кто так жестоко расправился с моими родителями? Или они действовали вместе, организовали, один отвлекал, второй поехал уничтожать мой смысл жизни? Как бы я не раскладывала эту теорию, не делила ее на мелкие части, чтобы собрать воедино, ничего не сходилось. Он не мог быть тем, кто превратил мою жизнь в ад. Меллон был загадкой, представляющейся моей второй половинкой, чудовищем, скрытым в теле прекрасного человека. Но не убийцей… Точно не таким, как Джаред.
Мой мозг отказывается понимать, для чего я связалась с одним из них, и почему меня так тянет к Гранту, зачем я назвала его. Может он не станет читать, отвечать, или Кэрри не найдет его контакта в моем телефоне.
Машина дергается и останавливается, я переваливаюсь, практически слетаю с кресел.
– И что я должен с тобой делать? – возмущается полицейский.
– Я, – глубокий вдох, – не могу, – хрип из разодранного сухого горла, словно внутри миллион разбитых осколков, – двигаться.
Не вижу его, но открытая дверь и легкий ветерок подсказывают, что человек стоит у меня в голове. Резким движением он разворачивает меня лицом к потолку, хватает за растрепанные волосы и тащит из машины, волоча по полу. Мои ноздри раздуваются от сдерживаемых рыданий, непослушные ноги, и вялое тело чувствует только боль, стертые в кровь руки и ободранные пятки об каменистую дорогу. Спиной ударяюсь обо что-то твердое и громко стону. Мужчина останавливается, видимо осознав, что делает что-то неправильно, опускает мои волосы, и я, не в состоянии удержать голову, ударяюсь об камни.
– Решила из себя разыграть жертву, сволочь? – Он снова хватает меня, но теперь за руку, выворачивая ключицы, дотаскивает до входа в полицейский участок и оставляет валяться на улице.
Это точно не сон, я не проснусь, и происходит нечто такое, за что меня готовы покалечить. Мне очень сложно сосредоточиться на мимо проходящих людях, они все делают вид, будто меня вообще здесь нет. Хотя еще вчера каждый из них готов был целовать мои следы. Какого хрена? Это все, о чем я думаю? Какого хрена произошло?!
– Лежит, красавица, решила притвориться умирающей. Осмотри ее, ты же раньше лечил лошадей. Буду я еще врача для нее вызывать, будто нет других дел. – Меня толкают в спину, затем подтягивают за подмышки, опирая на стену. – И смотри, чтобы не удрала. – Полицейский идет к машине и возвращается с системой, которую передала Кэрри. – На, держи, надеюсь,
