руку, намереваясь погладить того по голове, но испугавшийся Валерка увернулся и убежал.
– Ты не мой папа! Мой папа дома не курит!!! – заявил он свежеобретённому отцу уже в дверях.
Тот взглянул на жену, неприязненно сощурив глаза. Так смотрят на мёртвых врагов или на тех, кого вот-вот убьют.
Мария испуганно отвернулась, сделав вид, что занята чем-то мимолётным, но очень важным, не терпящим отлагательства.
– Так значит? Ну-ну… – мужчина достал из кармана пачку «Беломора» и вышел на крыльцо.
Дома Валеркин папа больше не курил. Никогда.
Отношение дворовых пацанов к Валерке изменилось разительно. Они первыми подошли, первыми поздоровались, а затем долго хлопали ошалевшего от такой неожиданности мальчика по плечам и по спине, излишне радостно поздравляя с возвращением отца. Потом, осторожно косясь в сторону крыльца, почему-то попросили забыть такое хорошее слово «шалава». Валерка искренне обрадовался столь тёплому к нему отношению и радовался ему ровно до тех пор, пока, взглянув в сторону крыльца, не увидел там свежеобретенного папу, курившего «Беломор» и внимательно следившего за развитием событий.
То, что кого-то можно заставить «дружить» помимо его воли, стало для Валерки открытием. Неожиданным и неприятным.
Вскоре отец устроился на какую-то важную и нужную работу, и их жизнь стала понемногу налаживаться. Не сразу, шаг за шагом, они учились жить вместе: весёлые и темпераментные мать с сыном и немногословный, меланхолично уткнувшийся в книгу или газету отец.
Детям свойственно жить настоящим. Валерка сам не заметил как, стал с нетерпением ждать своего сурового родителя из его частых командировок, заготавливая для него целый ворох рисунков, чтобы изредка уловить скупой одобрительный кивок. Мальчик наощупь, по крупицам, собирал мозаику своего нового счастья.
В такие моменты Мария чутко замирала, надеясь, что их необъявленная домашняя война однажды выдохнется и, потеряв смысл, сойдёт на нет. Ростки тяжело рождавшегося взаимопонимания её радовали. Она облегчённо вздыхала и шла ставить тесто для вкусного пирога с бараниной, рисом, варёными яйцами и зелёным луком.
Пирог назывался «татарским». Кто его так назвал и почему – было совершенно непонятно.
Валеркиному счастью не было предела. В их дворе появились новые жильцы, и он, наконец, подружился по-настоящему. Его подружкой стала дочка новых соседей – красивая девочка с зелёными глазами и медно-рыжими локонами по пояс. В совершенно одинаковых, подвязанных веревочкой сатиновых трусах они, чумазые, как маленькие чертенята, целыми днями носились по двору. Они играли в прятки и пятнашки, делали куличики из песка, обливались водой из-под крана. Набегавшись и устав, осторожно поили друг дружку из сложенных пиалой ладошек. Так было и удобнее, и слаще. Напиться из руки друга – всегда вкуснее.
Были в их жизни и свои маленькие тайны, и специальные, совершенно особые
