руки и на кухню обедать проходите, – хмуро буркнула она, неодобрительно зыркнув на Люсю.
Но Люся этого не заметила, она жадно озиралась по сторонам, затем спросила: – А вы мама Алексея Петровича?
Татьяна Константиновна не слышала или не захотела ответить. Ее спина выказывала полное неприятие происходящего.
– Нет, – ответил я за бабу Таню. – Это Татьяна Константиновна, я у нее на квартире живу.
За столом Люся сначала вела себя несколько стеснительно. Но затем раскрепостилась и, наевшись, сказала, что суп у нас вкуснее, чем в детдоме, но вот чай ей не нравится, а нравится компот.
Дальше я уже не знал, что мне делать и как развлекать свою гостью. Возникла неловкая пауза, которую Люся, естественно, не заметила. Но баба Таня легко разрешила мое затруднение. Она сунула Люсе кулек с домашними плюшками и голосом, не терпящим возражений, произнесла: – Ha-ко тебе каралек, и давай, голуба, дуй к себе домой, там тебя уже, наверное, потеряли.
– Спасибо! – Люся вскочила из-за стола. – А можно я к вам в гости буду приходить?
– Конечно! – искренне ответил я, на что баба Таня подарила мне красноречивый мрачный взгляд.
Я проводил Люсю до крыльца. Когда вернулся, баба Таня сидела за столом. Было понятно, что она ждет меня и будет разговор.
– Ты, это, не приваживай девку! – сказала она мне и пригрозила своей узловатой рукой.
– Да я и не приваживаю, она сама напросилась, неудобно отказывать как-то, – начал я оправдываться.
– Смотри, они детдомовские хуже цыган, прилипнут, не отлепишь! Будет у тебя все время харчеваться.
– Да ладно вам, – махнул я рукой, – много ли она съест? Заплачу я за нее!
Кажется, я бабу Таню обидел. Она сложила руки перед собой: – У нас в войну кажный едок на счету был, а по весне лебеду ели. Теперь не война, понятно. Чай, девке найду кусок хлеба, не обедняю! Ты, ежели бестолковый, как сельповский Гнедко, дак я тебе объясняю. Пригреешь ее к дому, а потом вдруг не рад будешь, чо делать будешь? Жалко отваживать будет, да и не по-людски.
– Извините меня, баба Таня! Приваживать я не буду, но и гнать тоже.
– Ладно, чего попусту болтать! – подвела итог баба Таня, – иди воды принеси, в бачке уже закончилась.
Люся быстро осознала, что ее не гонят, и почти каждый обед проводила у меня. Баба Таня хоть и ворчала, даже при Люсе, но лучший кусок за обедом всегда подкладывала ей и стряпать стала чаще, все больше любимых Люсей каралек.
Надо отдать Люсе должное – в школе она никогда не подчеркивала своего особого положения и дружескую связь со мной никак не афишировала.
В конце сентября нас вдруг внезапно собрали на незапланированный педсовет. Старожилы сразу вспомнили, что последний раз такое было, когда умер товарищ Брежнев. Но времена были другие, и причина была другая, совершенно в духе времени: в связи с предстоящими выборами в Государственную думу к нам ехал агитатор самой правильной, то есть правящей, партии.
Пока
