а то, что сегодня заказано в меню. Все недостатки массового характера воспитания детского дома приводят к тому, что ребенок, пусть даже с хорошими задатками и способностями, неизбежно начинает отставать от своего «домашнего» сверстника.
Парадокс заключается в том, что недостаток внимания сказывается даже на чисто физиологическом развитии. В детском доме кормят не так уж и плохо, иногда даже лучше, чем в иных деревенских семьях, но все равно «детдомовские» дети отличаются от «родительских» так же, как инкубаторские цыплята от деревенских, бегающих за несушкой.
– А меня зовут Леш… э-э-э Алексей Петрович, – я протягиваю Люсе руку.
Она быстро и как-то опасливо ее пожимает. Ее ладошка узкая и холодная. Люся отступает на шаг назад и говорит:
– До свидания.
Затем достает затемненные очки и гордо водружает их на свой нос. Очки дешевые, пластмассовые, почти игрушечные. Видно, что в них практически ничего не видно. Узкие черные очки в сочетании с бритой головой в зеленых пятнах смотрятся очень комично. Я едва удерживаюсь от смеха при этой неожиданной демонстрации нечеловеческой красоты и гламура.
В конце моей первой прогулки произошел конфликт с местным жителем, стремительно завершившийся физическим контактом. Где-то посередине между школой и домом из подворотни выскочил мелкий истеричный кобелек, который без всякого объяснения причин с мерзким шавочным лаем укусил меня за лодыжку. Небольно, но очень неожиданно и оттого обидно. Еще обиднее стало потому, что камень, запущенный мною в агрессора, не достиг цели. Пока я наклонялся, резвый крысенок-переросток успел нырнуть в спасительную щель под воротами.
– Один-ноль в твою пользу! Но я круче, и я еще албибэкнусь, бэби! – пригрозил я. Но настроение, и так не мажорное, после инцидента установилось самое мерзопакостное. Способ косить от армии оказался более поганым, чем предполагалось.
Мой первый день работы совпал с педагогическим советом. Директор поздравил всех с началом учебного года, представил меня как молодого специалиста, а затем с видимым облегчением предоставил слово завучихе. Завучиха, дородная женщина с большой, даже, можно сказать, угрожающей волосяной шишкой на голове начала свою речь словами: «Дорогие товарищи и господа! Хочу вам еще раз напомнить о том, как правильно заполнять Журнал и какие новые изменения и требования будут в этом году».
Народ, оживившийся при моем представлении, при первых же словах завучихи впал в летаргическое состояние. Из дальнейшей речи я понял, что в университете меня не учили самому главному – заполнению Журнала. Об этом тонком и важнейшем педагогическом искусстве не писал никто из великих педагогов, что, конечно же, характеризует этих педагогов не как великих, а как посредственных и даже никудышных людишек в образовании.
Они не знали, что, во-первых, уроки должны быть в Журнале написаны не той датой, когда проходили, а как должно быть по расписанию; во-вторых, оценки, полученные сразу всеми учениками за один урок, например за контрольную работу, нельзя, почему-то ставить в одну колонку одним числом, а надо «разносить», в-третьих… (и
