style="font-size:15px;"> Раскрыла кошелёк и принялась отсчитывать нужную сумму.
– Платите в кассу, – равнодушно сказала продавщица.
– Извините, – слегка смутившись, улыбнулась девушка. – Привыкла к лоткам…
Она отправилась в кассу, и Плещеев незамедлительно обернулся, чтобы как следует рассмотреть «объект эстетического наслаждения» сзади. И скоро признал, что тыл производил не меньшее впечатление, чем вид сбоку.
Девушка вернулась, отдала чек, взяла книгу, положила её в сумку (не этакую изящную фитюльку, куда влезает лишь пудреница, помада и носовой платок; в руках у неё был настоящий дамский портфель, где можно носить доклады и диссертации), и не спеша вышла из магазина. Плещеев остался в рассеянности стоять у прилавка, тупо глядя на книги.
– Вас что-то интересует? – любезно спросила продавщица.
– Да я так… – опять не вспомнив о Карамзине, ответил Плещеев. – Просто смотрю…
Увы, увы!.. Пора было выкинуть «прекрасный объект» из головы и возвращаться к повседневности. Сергей посмотрел новинки в других отделах, постоял в компьютерном закутке, облизываясь на ноутбук самой последней модели, потом не торопясь вышел на улицу. Ещё минута – и голубая «девятка» влилась в поток машин на Литейном.
Он уже пересёк Невский и проворно двигался по Владимирскому, когда перед светофором его руки вдруг сами собой включили поворотник и крутанули руль, заставив машину виртуозно перестроиться в левый ряд.
Ибо через пешеходный переход, прямо перед капотами пыхтящих автомобилей, на другую сторону Владимирского шествовала белокурая девушка в черной юбочке и итальянских лодочках, с большой деловой сумкой, содержавшей в себе третье по счету из главных сочинений великого немецкого философа Иммануила Канта.
Воистину, есть предел человеческой твёрдости и воздержанию!.. Крепость под названием «Сергей Петрович Плещеев» пала без единого выстрела.
Девушка неторопливо перешла проспект и стала удаляться по перпендикулярной Владимирскому улочке. Загорелась стрелка, и Сергей ринулся следом так, будто от этого зависела его жизнь.
В несколько секунд он обогнал свой «эстетический объект», и послушная машина замерла перед небольшим кафе с милым названием «Эльф». «Действительно, эльф… эльфа… эльфийка? Как там у Толкина эльфийских девушек называли? Фея?..»
И вот, когда до плещеевской «девятки» ей оставалось пройти ровно пять шагов, Сергей открыл дверцу, выпрыгнул наружу и направился прямо к девушке.
По части неожиданных эффектов он был признанный мастер.
– Извините, – улыбнулся он, поправляя очки. – Понимаете… я только что видел вас в книжном магазине и хотел бы спросить кое о чём.
Девушка подняла глаза, и он отметил, что она совсем не испугалась его.
– Вы меня не заметили, хотя я рядом с вами стоял, – Сергей Петрович дружески улыбнулся. –
