в субботу он отворачивал угол одеяла на своей кровати, складывал на табурете свое обмундирование, ставил рядом сапоги и прятал под подушку тапочки. Так, даже не зная мудреного термина «эффект присутствия», он успешно им пользовался. Потом он шел к своему потайному месту в каптерке, одевал там гражданскую одежду и, покинув часть, ловил такси и мчался в аэропорт. Потом летел в какой-нибудь крупный город (исключая Москву и Ленинград, которые он избегал) и выбирал дом в центре. Следуя интуиции, определял квартиру побогаче и хладнокровно и нагло ее грабил, используя в качестве оружия муляж пистолета. Хозяев запирал в туалете или ванной и, забрав золото и деньги, спокойно уходил. На такси ехал в аэропорт и ближайшим рейсом возвращался обратно. В казарме его отсутствия чаще всего не замечали. А если старшина намеревался поднять шум, он просто выставлял ему «пузырь». И здесь ему везло – за два года ни одного залета. Ехал Митя на «дембель» барином. Кожаный плащ, джинсовая «тройка», фирменный «башмак», «дипломат» с коньяком, виски и пачками денег внутри. Имея натуру широкую, он на «гражданке» прогулял награбленное в два месяца. Остро встал вопрос о дальнейшем.
Не сильно заморачиваясь, Шайкин направил свои стопы в Первопрестольную. И вот тут всему его везению пришел конец – в столице милиция работала гораздо лучше, чем в провинции. Когда его арестовали за очередной грабеж, богиня Фортуна, уставшая уже возиться с Митей, отвернулась от него. Но… но, видимо, не полностью – надвигалась Олимпиада, сотрудников в органах катастрофически не хватало и начальник отделения, работники которого взяли Митю, неожиданно предложил:
– Если сидеть не хочешь, можешь пойти к нам на работу.
Митя, не веря своему счастью, часто закивал головой.
Теперь он приобрел определенный социальный статус. Ему дали форму, табельное оружие и комнату в общежитии. Своих наклонностей Шайкин, конечно же, не изменил. Стал он только значительно осторожнее и умнее. Грабил только уже награбленное, «обувал» только преступников, честных граждан не трогал.
Окончив школу милиции, получил звание. За годы дослужился до капитана, в коем чине он и прибыл на квартиру пенсионера Попугайкина.
Внимательно изучив деда, он шипящим голосом спросил: – Квартира Ивана Никаноровича Соскачева?
Судя по судорожным миганиям старика, это было так. Митя продолжил допрос потерявшегося деда: – А вы кем ему доводитесь, гражданин? – Я… я – его тесть. А почему «гражданин»?
Митя игнорировал вопрос и, слегка отпихнув плечом Попугайкина, зашел в квартиру.
Дед, отпрянув, удивленно спросил:
– А этот, как его, ордер у вас есть?
– Есть дедуля, все у меня есть. Назовите ваше имя.
– Попугайкин Петр Никанорович. А, собственно говоря, по какому поводу? За шпаной лучше бы следили, весь подъезд они загадили.
– И со шпаной разберемся. А вы вот что мне скажите: приходили к вам американцы?
– Ну, да. Приходили.
