контуры карнавального костюма летнего сезона и на столбах возле автобусных остановок уже белели половинки листков из школьных тетрадей с однообразными текстами: «Сдам жилье. Рядом с морем. Недорого».
У Петра Никаноровича, стоящего возле морского вокзала Главной Дачи России, куда он приехал прямо из аэропорта, и наблюдающего, как матросы покрывают белой, ужасно пахнущей краской, катера, был план. Он состоял в следующем. Найти Соскачева и пристыдить его за вероломное бегство от семьи. «У тебя на содержании был немощный старик», – проговаривал он про себя фразы, которыми ему предстояло пригвоздить своего нерадивого зятя. При этом он невольно скрючился, стал даже как будто меньше ростом, и увесистая слеза заскакала по шершавой старческой щеке. Если же не подействуют моральные доводы, Попугайкин думал припугнуть Ивана алиментами.
– У них же детей нет! – вскрикнул он от неожиданной догадки.
«Ну и что? Мог ли же ведь быть!» – тут же успокоил он себя.
Если и так дело не заладиться, были и другие варианты для шантажа. «Главное, найти этого ирода!» – зло думал дед. А если все получиться, что тогда делать с деньгами? И на этот вопрос был у пенсионера ответ. Помещение московского клуба филателистов давно нуждалось в замене рам и дверей, в обновлении наглядной агитации.
Как осуществить задуманное? И об этом подумал Петр Никанорович. Сразу же по прибытии в Сочи, он направился в местное отделение всероссийского общества филателистов. Там он рассказал о своем деле, немного изменив ситуацию и представив Соскачева, как бывшего члена их клуба, который скрылся, прихватив с собой очень ценную серию почтовых марок, принадлежащую московскому отделению.
Нет ближе братства, чем братство по интересам – сочинцы с готовностью согласились помочь. Всем, от мала до велика (а именно таким был состав клуба – средний возраст здесь отсутствовал), были розданы размноженные снимки Соскачева. Забросив текущие филателистические дела, южане двое суток прочесывали любимый город и, в конечном счете, обрели успех!
Один из «разъездов», состоящий из древнего старика с серебристой бородой и пятнадцатилетнего рыжего пацана, наткнулся на Соскачева в тот момент, когда беглец покупал газету в киоске на набережной. Старик от неожиданности сел на табуретку между лисой Алисой и котом Базилио, где и был тут же заснят местным фотографом – бомбилой.
У Рыжего нервы оказались крепче. Он, преодолев внутренние судороги от нежданной, но желанной встречи, подошел к Ивану Никаноровичу и треснувшим голосом спросил:
– Который час?
Вопрос был настолько банален, что Соскачев на него ответил. Далее он сел в автобус и укатил. Но уже не один. Оставив деда-напарника разбираться с фотографом, Рыжий, как ему казалось, незаметно, увязался за москвичом. Иван Никанорович пацана приметил, но не придал этому никакого значения.
Автобус, матерясь выхлопными газами, преодолел все подъемы и спуски на своем пути и оказался на окраине города.
– Конечная! – безразлично сообщила
