и в 1940-е годы в оккупированной немцами Югославии.
Выпуская последний номер «Киевлянина», мы позволяем себе напомнить всем, кому о сем ведать надлежит, что мировая война не окончилась; что жесточайшая борьба будет продолжаться на Западном фронте; что уничтожение России есть только один эпизод этой войны; что на место России выступила Америка; что русский вопрос не может быть решен окончательно ни в Бресте, ни в Киеве, ни в Петрограде, ни даже в Москве, ибо карта Европы будет вычерчена на кровавых полях Франции, где произойдет последняя решительная борьба.
Мы позволяем себе сказать еще, что нынешнее состояние России не есть гибель русского народа, но это есть несомненная гибель «русской революции».
Социалисты воображали, что так называемая контрреволюция придет от рахитичных русских капиталистов, или от мечтательных русских помещиков, подаривших миру Льва Толстого, гениального Манилова. Во имя этой несуществующей контрреволюции они расстреливали и уничтожали тот небольшой культурный класс, который в России единственно был носителем национальной гордости и готов был подвергнуться всем экспериментам «социализма», лишь бы сохранить независимою свою родину.
Задача блестяще удалась. Людей, любящих свое отечество, смяли и растоптали из страха перед «ней». Но когда это было сделано, «буржуи» уничтожены, тогда-то и пришла «она»… Пришла сильная, спокойная, уверенная. И все эти жалкие людишки, покорно стали на колени и приветствовали ее появление.
Контрреволюция пришла в образе немецких офицеров и солдат, занявших Россию. Тех немецких солдат, у которых «нервы оказались крепче».
Ибо, что такое контрреволюция в глазах безмозглых митрофанушек социализма? Контрреволюция – это порядок, это крепкая власть, это конец безделью, болтовне, конец надругательствам и насилиям над беззащитными и слабыми. Так вот поздравляем вас, господа революционеры. Немцы принесли этот порядок на своих штыках. И прежде всего, приводя в действие железные дороги, приказали вымыть и вымести дочиста наш несчастный киевский вокзал, эту эмблему совершенной культуры, которую вы столько времени пакостили во славу демократическим принципам. Чистота и опрятность. Есть ли начало более враждебное грязью венчанной русской революции?
Ах, господа, вы не хотели отдавать чести русским офицерам. А теперь с какой готовностью вы отдаете эту «честь» немецким. Почему? Да потому, что они избавили вас от самих себя, потому что они спасают вашу собственную безумную жизнь, потому что в звериной ненависти, вами овладевшей, вы перегрызли бы горло друг другу. И вы глубоко благодарны пинку немецкого приклада, который привел вас в чувство.
Но мы, мы немцев не звали. Когда вы расстреливали нас и жгли, мы говорили «убивайте и жгите, но спасите Россию». И так как мы немцев не звали, то мы не хотим пользоваться благами относительного спокойствия и некоторой политической свободы, которые немцы нам принесли. Мы на это не имеем права. А то, что нам не принадлежит
