с интеллектуалками.
Он слегка нахмурился, перевернул лежавшую на коленях книгу и еще раз посмотрел на фотографию. Там ее светлые волосы были собраны в пучок. Она улыбалась скорее заученно, чем весело. Как будто кто-то велел сказать ей «чиз!»[1]. Эта улыбка не касалась глаз – строгих и серьезных голубых глаз, которым соответствовали строгие и серьезные губы.
Ее лицо слегка сужалось книзу. В ней было что-то от эльфа, разительно противоречившее классической прическе и степенной внешности. У нее был вид женщины, нуждавшейся в здоровом смехе… или в здоровом сексе. Если бы он сказал об этом вслух, мать и сестра выдрали бы его. Но эти мужские мысли – его личное дело.
Он как следует подумал и решил, что с этой чопорной мисс Марш следует обращаться очень деликатно и исключительно по-деловому.
Когда раздались аплодисменты, на его взгляд более шумные, чем следовало, он чуть не завопил от радости. Но едва он сделал попытку встать, как в воздух взметнулось множество рук. Он с досадой посмотрел на часы, сел на место и стал ждать окончания ответов на вопросы. Поскольку Тайя отвечала через переводчицу, он подумал, что конца этому не будет.
Он заметил, что мисс Марш сняла очки, заморгала, как сова при дневном свете, и сделала глубокий вдох. Так поступил бы прыгун с вышки перед полетом в глубокий бассейн.
Ощутив вдохновение, он поднял руку. Прежде чем ломиться в дверь, следует вежливо постучать в нее.
Когда она сделала жест в его сторону, он поднялся и подарил ей чарующую улыбку.
– Доктор Марш, сначала позвольте поблагодарить вас за захватывающий рассказ.
Тайя заморгала, и он понял, что ее удивил его ирландский акцент. Что ж, еще один козырь, которым можно воспользоваться. По каким-то неясным причинам все янки были без ума от этого акцента.
– Спасибо, – ответила она. – Буду рада ответить вам.
– Меня всегда интересовали Судьбы. Как по-вашему, власть над людьми присуща каждой из них или только всем трем сразу?
– Мойры, или Судьбы, – начала она, – представляют собой триаду. Каждая из Мойр выполняет свою функцию. Клото прядет нить жизни, Лахесис измеряет ее, а Атропос перерезает, кладя ей конец. Никто из них не может работать в одиночку. Нить можно прясть бесконечно и бесцельно. А если не прясть, то нечего будет измерять и перерезать. Три части, – добавила она, сплетя пальцы. – Одна цель. – А затем сжала пальцы в кулак. – Поодиночке они всего лишь простые и не слишком интересные женщины. А вместе – самые могущественные и почитаемые из богов.
«Именно так, – подумал он, снова садясь на место. – Именно».
Она ужасно устала. Когда лекция кончилась, Тайя чувствовала себя так, что боялась не добраться до стола, где ей предстояло надписывать свою книгу. Ее внутреннее представление о времени сбилось. Несмотря на прием мелатонина, диету, ароматерапию и специальные упражнения.
«Сейчас я в Хельсинки, –
Cheese – сыр (
