У вас, извините, речь неправильная…
Чудовище фыркнуло.
– Неправильная? Вы бы себя послушали. «Оно не станет смотреть телевизор!» Ну какое, к черту, «оно»? Здоровенный бугай, бородатый, потный – а вы «оно»!
Женя напряженно улыбнулось.
– То, что вы сейчас говорите, – это сексизм. А акцентировать внимание на физических недостатках личности – неприлично и даже противозаконно.
– Вот-вот, – кивнуло чудовище. – Противозаконно. Законы у вас тут такие… интересные. Я первое время даже не верил, что все это всерьез. А потом… потом уже поздно было.
Оно покрутило в руках облизанную ложку и с сожалением положило ее на книжную полку.
– Вы правы, я нездешний. Приехал… из Китая. Родители у меня русские, работали в Шанхае, а потом, когда все здесь так завертелось, решили не возвращаться.
Женя удивленно посмотрело на него.
– Послушайте, уважаемое… но так же не говорят. «Русские» – такого и слова-то нет. Вы хотели сказать – россияне нетюркского происхождения?
Чудовище замотало головой. Волосы у него были светлые, с желтоватым отливом.
– Так у нас с вами никакого разговора не получится. Давайте хотя бы познакомимся для начала. Меня Вадимом зовут, а вас?
– Женя, – секунду подумав, Женя протянуло ему свою руку. – Странное у вас имя, Вадим…
– Нормальное русское. И кто вам сказал, что нет такого слова – «русские»? Хотя я знаю, кто. В школе учили, потом в институте, да?
Женя молча улыбнулось. «С ним надо вести себя дружелюбно, – подумало оно, – тогда, возможно, все обойдется… и соглашаться, какой бы бред оно ни несло…»
– У всех одно и то же, – пожаловалось чудовище. – Никто даже не пытается поставить под сомнение то, что вам вкладывают в головы с самого детства. Я сначала недоумевал – как же так? А потом понял. Если с пеленок уничтожать само понятие личности, стирать грань между «он» и «она», лишать людей исторической памяти, делать всех одинаково безликими – то и сомневаться никто ни в чем не станет.
– Вы правы, Вадим, – поддакнуло Женя. Чудовище скривилось, как будто проглотило что-то несвежее.
– Вы говорите так, потому что меня боитесь. И черт меня возьми, Женя, если бы вы боялись меня, как мужчину, я бы это понял! Но вы во мне даже мужчину не видите, вот что самое обидное!
– Не надо так говорить, – попросило Женя. – Это такие слова… опасные. За них предусмотрена административная ответственность. Я юрист, я знаю.
Чудовище махнуло огромной рукой.
– Женя, Женя! Что может быть опасного в словах «мужчина» и «женщина»? Кроме того, что какие-то ублюдки в правительстве под давлением еще больших ублюдков в общественных организациях объявили их вне закона?
– С юридической точки зрения, Вадим, – Женя говорило терпеливо, словно объясняло урок маленькому несмышленому ребенку, – эти слова несут в себе эмоциональную нагрузку, подчеркивающую сексуальное неравноправие
