берег реки. Раздвигая частый ольшаник, они вышли к скотному двору. Это был длинный, с темными горбатыми стенами сарай. Петр остановился и ткнул в сторону сарая пальцем.
– Новый строить надо. А где взять кирпич на столбы? Без кирпича нам нельзя, Матвей Савельич.
– Разве я против завода, – обиделся Кожин, – я говорю: не под силу нам.
– Попытка не убыток, Савельич, – поддержал председателя Сашок и, приложив к козырьку руку, проговорил: – Глянь, на водогрейке Конь сидит.
Водогрейка – бревенчатый домишко, до трубы которого можно было дотянуться рукой, – стояла, приткнувшись к березе. Поперек крыши лежал человек, держась за конек; ноги у него болтались над землей.
– Эй, чего ты там? – окликнул Сашок.
Конь оглянулся и, спрыгнув с крыши, догнал мужиков.
– Куда?
– На Лом, завод смотреть. Фаддеич хочет пустить его, – сообщил Сашок.
– Чем ты там на крыше занимался? – спросил Петр.
Конь вынул из кармана кисет и, держа в зубах клок газеты, ухмыльнулся:
– Солнце вручную подтягивал.
– Я о деле, – обрезал Петр.
– Можно и о деле, – сквозь зубы процедил Конь. – Колхозные плотники на стороне шабашат. Вот и приходится самому крышу штопать. – Конь чиркнул спичкой и, хватив зеленого самосаду, чуть не задохнулся. Откашлявшись и смахнув с глаз слезы, он уже спокойно добавил: – С заводом ты правильно, председатель, решил.
Петр покосился на Кожина.
– А Матвей Савельич не верит в мою затею.
– Он может не верить. Савельич сотенки четыре кирпичиков припрятал и молчит.
– А ты уже высмотрел, – прошипел Матвей.
– Я под чужие подолы не заглядываю, потому как в годах, да и времени нет. А на днях собрался в печке под поправить, так ноги обил, пока нашел с десяток половинок; несу я их, а навстречу твой внук, и хвастается: «У нас в сарае во какая куча кирпичей!» Вот так-то, Савельич, – протянул Конь.
Серая, покрытая теплой, как зола, пылью, дорога вела вдоль Холхольни. По берегам ее стеной засел бредняк с ольшаником. А на той стороне тянулся яркий желто-лиловый луг с темными кучами ив. Он цвел вовсю. Справа лежали поля. На светло-зеленую покатую плоскость падали длинные тени стоящих у дороги берез.
Петр, взъерошив волосы, улыбаясь, долго смотрел на жидкую, низкорослую пшеницу.
– Неважная пшеничка, – заметил Сашок. – Самдруг вряд ли соберешь.
– А знаете, я о чем мыслю? – проговорил Петр. – Сад здесь разбить. Склон к югу, с востока и севера лес… Обязательно заведем сад. Вот так, рядами, пойдут яблони, хороших посадим яблонь. С боков вишни… Низ засадим крыжовником, черной смородиной.
От удовольствия Сашок громко чмокнул.
Петр засмеялся и хлопнул его по плечу.
– А тебя, Масленкин, садоводом назначим.
– Эх, фруктов, Фаддеич, у нас будет… Завалю!
Всем стало весело, даже Конь
