style="font-size:15px;"> Родион помолчал. Ни малейшей реакции.
– Какое сегодня число? – вдруг спросила она.
– Двадцатое. Свадьба уже через месяц.
– Чья свадьба?
– Моя и… Еще одной девушки.
– Ясно, что не юноши… Это что – липа? – Маша потрогала ствол старого дерева. – Липа уже цветет… А двадцатое – чего?
– Двадцатое мая.
Родион вспомнил анекдот про алкоголика: Месяц, месяц какой?
Маша, загнула палец, другой, шевеля губами.
– Я думала, что липа цветет в июне. Но все равно, даже май – это слишком круто. И здания какие-то странные. Слушай, а какой это город?
– Самара. В Самаре липа цветет в мае. Где-нибудь севернее, конечно, в июне.
Маша помолчала.
– Ты не гонишь? Это не Москва?
– Увы.
Уже ближе. Маша помнит Москву. В Москве с нею что-то сделали, теперь это совершенно ясно. Может быть, какой-то эксперимент? Но разве похоже на работу спецслужбы – заманить девушку в Москву под видом конкурса красоты?
– В голове шумит, – сказала она, пальцами коснувшись висков.
Родион вздрогнул: это был точно Машин жест. Перед ним именно Маша, и никакая другая. Недавняя мысль, что на улице Самары как-то оказалась пропавшая Дарья, точная копия своей сестры, была полностью абсурдной. Маша сказала, заглянув ему в глаза:
– Ты ведь меня не бросишь? Я никого не знаю в этой Самаре!
– Для начала, давай где-нибудь поедим. Ты есть-то хочешь? – Родион изобразил, как хлебают ложкой.
– Не знаю, – Маша задумалась, вслушиваясь в себя. – Наверное, хочу.
– Пойдем ко мне. Я хорошо готовлю.
Маша усмехнулась, в ее лице появилось циничное, неприятное выражение.
– Вот так, сразу? – хохотнула она. – Девушку надо сначала мороженым угостить, на трамвае покатать.
Родиону почувствовал короткий укол ревности и тоски. Ему не хотелось видеть у своей невесты такое лицо, особенно, когда перед ней был, как ей казалось, незнакомец.
– Вот тебе трамвай, – сказал он, и чувствительно подтолкнул Машу вперед, в направлении трамвайного круга, где разворачивался, искря штангой, красный вагон.
Свободных мест в субботний вечер было много: самарцы, в основном, отдыхали дома. Они сели рядышком, Родион наблюдал за Машей: ведь у нее был проездной на городской транспорт… Кстати, где ее сумочка – маленькая, кожаная, коричневая – с которой она не расставалась?
Подошла кондукторша, Маша и не думала предъявить проездной. Родион заплатил.
– Вот видишь, я тебя на трамвае катаю, довольна?
– А мороженое?
– Будет.
«Пятерка» довезла их до улицы Осипенко, Родион действительно купил в киоске два ленинградских эскимо, тот самый сорт, который любила Маша.
Нет, эта Маша не любила ленинградское! Она с неудовольствием развернула «золотце».
– Надо типа спрашивать, что брать, –
