обернулся – сзади стояли еще двое.
– Часы снимай, – распорядился первый.
Второй добавил:
– И «кроссы», и джинсы. Бабки давай.
Артем испугался и поэтому сделал то, что делать было вовсе не нужно – заорал. Заорал что-то вроде «помогите», совершенно не выговаривая согласных. Вместо того чтобы рвануть, что есть мочи, побежать: стоял на подкашивающихся ногах да еще орал.
Первый вскинул руку – в лицо ударила струя из газового баллончика, а второй двинул в ухо, и Артем упал. Кто-то больно наступил на шею, подбородок уперся в асфальт. Левую руку вывернули и сорвали часы.
Артем уже не кричал, не шевелился и не чувствовал своего тела. Только страх жуткой, никогда не испытываемой степени. Газ, правда, оказался слабым, глаза залили слезы, но не более. Ребята отпустили его и не спеша разглядывали добычу:
– Что за котлы? – спросил третий, по голосу – старший.
– По-иностранному написано.
– Давай сюда. Посмотри, Шило, что там у него еще…
Артему показалось, что этого страха он больше не вынесет, и он неожиданно для себя прямо с асфальта, так сказать, с низкого старта, рванул куда глаза глядят.
– Стой, козел, убью! – раздалось сзади.
Артем невольно, все из-за того же страха, оглянулся и успел заметить, как тот, с взрослым голосом, вскинул руку, в руке было что-то черное и блестящее.
Он запнулся о свою же ногу и упал. Но об асфальт почему-то не ударился…
Артем открыл глаза. Напротив него, на краешке стола сидел Потемкин и глядел так, словно Артем только что отмочил мировую шутку.
– Я что, спал? – хрипло спросил Артем и машинально посмотрел на дисплей, чтобы узнать время, но тот был выключен.
Он поднял руку с часами – часов не было. Болели плечо и подбородок.
– Людочку благодари, – сказал Потемкин. – Нашего телепортера. А времени сейчас – шесть часов. Реверс.
– Реверс… Ну ни фига себе.
– Нравится, да?
– Ничего, – неуверенно произнес Артем.
– Так коньяка налить?
– Лей.
– Ну вот, – обрадовался Потемкин и достал из навесного шкафчика две стопочки. – Знаешь, Тема, одному пить все же неудобно.
Выцедив стопочку, Потемкин засобирался домой.
– Пошли, босса все равно не будет.
– Почему? – тупо спросил Артем.
– Разве забыл, как мы сегодня в восемь уходили? Пойдем, я тебя подвезу.
Валентин Павлович Шкурченковв в самом деле начинал свою карьеру мясником, а вернее – раздельщиком туш на рынке. Кроме уже описанных достоинств, был он человеком самолюбивым, заносчивым и глупым. В наследство от отца, потомственного алкоголика, ему достался крайне неуравновешенный характер. И еще одно ценное свойство: он умел заставить человека работать на себя и выжимать
