приходила в госпиталь ухаживать за ранеными. Это вносило некоторое разнообразие в монотонное существование. Раненые радовались их приходу, девушки напоминали им оставленных где-то родных.
В углу одной из палат лежал лётчик-капитан. Он почти всё время молчал, в общих разговорах участия не принимал, только смотрел своими чёрными глазами пристально, как будто сверлил человека. Аля чувствовала его взгляд на себе. Однажды, обернулась и нарочно уставилась в лицо, в глаза его, но он не отвёл взгляда.
Медсестра рассказала ей, что он сбил более двадцати немецких самолётов, дважды прыгал с парашютом из горящего самолёта. Звания Героя ему не дали потому, что нагрубил какому-то начальнику, послал того подальше. И ещё рассказала медсестра, что вся семья его погибла – расстреляли под Киевом, в Бабьем Яру.
После этого Аля внимательно рассмотрела капитана: он был красив, даже шрам на левой щеке не портил его, а только подчёркивал мужественность. Светлые, прямые волосы, разделённые пробором, спадали на лоб, и он отбрасывал их рукой. Вся его худощавая фигура выражала порывистость, резкость, решительность.
Ну, прямая противоположность Борису, подумала Аля и, вдруг поймала себя на мысли, что смотрит на капитана заинтересованно, как на мужчину, и от этой мысли покраснела.
Частенько, перед ранеными выступали школьники со стихами и песнями, после этого объявляли танцы. Госпиталь располагался в бывшем сельхозтехникуме, и всё происходило в актовом зале.
В один из таких дней девчонки уговорили Алю остаться на танцы. Она совсем не собиралась танцевать, животик уже немного выпирал, и приходилось надевать свободное платье, чтобы он был меньше заметен. Ей просто захотелось посмотреть, она давно не была на таких вечерах, только в школе, до войны. И атмосфера ожидания чего-то необыкновенного, которая всегда присутствовала на танцах, захватила её.
Капитан подошёл незаметно, и пригласил:
– Разрешите.
Она, неожиданно для себя, согласно кивнула головой. Они танцевали медленный фокстрот. Узнали, как зовут друг друга, и капитан начал рассказывать истории из своей, ещё довоенной жизни. Аля чувствовала запах мужского тела, он перебивал запах хозяйственного мыла, которым мылись раненые. И этот запах волновал её, она уже отвыкла от него. Они станцевали несколько танцев, Аля почти всё время молчала, говорил капитан. Он оказался неплохим рассказчиком.
Потом вышли на веранду подышать свежим воздухом. Капитан достал мятую пачку папирос, но, видимо, раздумав курить, положил её обратно в карман. Они стояли близко, Аля чувствовала рядом тепло его тела. Капитан положил руку ей на плечо, развернул, прижал к себе, и впился губами в её губы. Аля попробовала вырваться, но капитан держал крепко, другая его рука уже шарила по её телу, залезла под платье, скользнула по упругой попке, между ног. Аля напряглась всем телом, чуть отодвинулась, и со всей силы ударила его кулаком в лицо. От неожиданности и боли, капитан опустил руки, Аля отскочила
